Последние сообщения блогов

Пенсионерка Антонина Кармолит без слез не может смотреть телевизионные передачи о Второй мировой войне, в которых мелькают кадры нацистских концентрационных лагерей: Дахау, Аушвиц – Биркенау, Освенцим, Маутхаузен… Подростком через каторжный труд, унижения и страдания она прошла два из них.

Первый день войны, 22 июня 1941 года, первоклассница Тоня хорошо запомнила. Ранним утром самолеты с крестами на крыльях бомбили железнодорожный узел, находящийся рядом с их деревней Зовкой Ленинградского (ныне Псковского) района. Досталось и им. От зажигательных бомб горели избы и сараи, в огне гибла домашняя живность.

Через две недели их село заняла немецкая часть. Солдаты и офицеры расположились в уцелевших домах, а хозяевам разрешили перебраться в дворовые постройки. Тоня с мамой и двумя бабушками жили в сарае, хотя время от времени, когда одна немецкая часть сменяла другую, им удавалось побыть в своем доме, взять что-то необходимое из уцелевшей домашней утвари или вещей.

18 февраля 1943 года с помощью полицаев каратели собрали всех жителей деревни и произвели отбор: больных и стариков загнали в амбар, а остальных под конвоем повели на железнодорожную станцию. По тем, кто пытался бежать, стреляли.

Ворота амбара с людьми, в числе которых находились две бабушки Тони, фашисты заколотили досками и бросили на крышу горящие факелы. Всех ждала мученическая смерть, однако кто-то из немцев преднамеренно оставил незаколоченной небольшую тыловую дверь, через которую всем удалось спастись.

Антонина Ивановна вспоминает, как ее с мамой и другими односельчанами отправили в вагонах для скота на северо-восток Польши, в город Белосток. По прибытии всех заставили пройти санитарную обработку с осмотром врачей. Каждого остригли наголо, одежду сожгли в печи крематория и выдали полосатую робу. Одновременно с ними прибыл эшелон с людьми с Белоруссии. Во время медосмотра немецкие врачи обнаружили у одной из белорусских женщин тяжелую болезнь, и всех прибывших, более 200 человек, отправили в газовые камеры. Тогда они еще не знали, что такая участь постигла и 56 тысяч евреев, проживавших в городе.

"Мы шли по деревянному плацу, а под ногами доски вибрировали от работы печей крематория, - рассказывает со слезами на глазах бывшая малолетняя узница. - Было страшно и очень хотелось домой…"

И вновь путь в четырехосных вагонах в один из многочисленных концентрационных лагерей на территории Германии, названия которого маленькая Тоня не запомнила, но в окрестностях которого заставляли работать на добыче и брикетировании торфа. Труд был тяжелый, с постоянным голодом и холодом. Утром - чай и хлеб, на обед - кормовая пареная брюква светло-желтого цвета и морковный корнеплод.

"Намерзнешься на работе за день на холодном весеннем ветру в поле, а согреться негде, - делится воспоминаниями Антонина Ивановна. - Бараки не отапливались. Многие дети тяжело заболевали и умирали. Постоянно были слышны причитания осиротевших матерей".

Из немецкого циркуляра 

«Взрослый остарбайтер, или узник концлагеря, продолжительность жизни которого составляет один год, приносит 1650 рейхсмарок чистой прибыли. В статью дохода, кроме собственно работ, включена также утилизация костей, волос и подкожного жира. Ребенок приносит около 1200 рейхсмарок, поскольку подкожного жира и волос имеет меньше, а на тяжелых работах живет не более полугода».

Начало сдавать и здоровье у мамы Тони. И неизвестно, как сложилась бы их дальнейшая судьба, если бы в концлагерь в 1944 году не приехал за новой рабочей силой хозяин небольшого имения, и выбор пал на них. Для узников это была своеобразная лотерея, главный приз которой – жизнь, хотя и в рабстве. Впрочем, маленькая Тоня тогда не задумывалась о страшном слове "рабство" и радовалась тому, что есть, исправно выполняя возложенные на неё обязанности. Утром кормила кур, телят и поросят, собирала яйца, пропалывала овощные грядки. Хозяйство было большое. Девочка работала семь часов в день, а её мама - десять. С ними ещё трудились итальянец, голландец, белорус и француз. Мужчины жили на скотном дворе, а у них с мамой была маленькая отдельная комната. В хозяйский дом заходить было нельзя, только во двор, как и нельзя было ходить по посёлку в обычной одежде, лишь в ненавистной лагерной полосатой робе. Все рабочие питались на кухне для животных.

С подходом союзных войск начались ожесточенные бои, продлившиеся почти месяц. Детей, немецких и русских, укрывали в печи для обжигания кирпича неработающего завода. После занятия территории американскими войсками для бывших узников после проверочных мероприятий началась долгая дорога домой. Ровно месяц с различными пересадками Тоня с мамой добирались на малую Родину. Вернулись на руины родного дома. Но большим счастьем для семьи стало возвращение с фронта вначале отца, а затем и брата, потерявшего слух от сильной контузии.

Послевоенные годы были не из легких. И хотя жили в деревне, хлеб на столе был изредка. Нередко из сухой питательной кормовой смеси для скота -  комбикорма - готовили лепешки с молодой крапивой. Неудивительно, что заболевшая старшая бабушка умерла от недоедания. Чуть позже трагически погиб отец. В ту пору Тоня заболела тифом. Из сорока дней болезни десять она была без сознания, между жизнью и смертью. Ещё одна беда - разрушенный фашистами дом. Его надо было восстанавливать за свои средства, но взять их было неоткуда. А если не строиться, земельный участок переходил к тем, у кого были возможности. В то время шла вербовка в Калининградскую область, где переселенцам предоставляли жилье. Это было единственным выходом. Так Антонина оказалась в Советске. Поступила в техникум по специальности "оборудование киноустановок". После его окончания направили на освоение целинных и залежных земель в Алтайский край. Ее обязанностью было прививать кинокультуру среди колхозников, работников совхозов, МТС, строительных и других организаций. За три года молодому специалисту пришлось испытать немало трудностей, а личная жизнь складывалась не так, как мечталось. В 1957 году Антонина Ивановна домой вернулась вдовой, с новорождённой дочкой.

Не один год пришлось им поскитаться по съемным квартирам. Да и работа была не из легких, постоянные разъезды. В 60-е годы кинопередвижки пользовались большой популярностью в сельской местности. Документальные и художественные фильмы показывали не только в селах, но и на полевых животноводческих станах.

Позже Антонина второй раз вышла замуж, родила сына. Свой дом новая семья обрела в Багратионовске, в котором Антонина Ивановна работала директором городской киносети до выхода на пенсию.

Но, даже находясь на заслуженном отдыхе, своей любви к искусству она не изменила. Долгое время хорошо пела в городском хоре, поэтому с удовольствием посещает концерты воспитанников детского дома. Охотно выступает перед ними с воспоминаниями о тех ужасах, которые пришлось пережить бывшим малолетним узникам фашизма. Удивительно, что в этой женщине одновременно сочетаются общительность и скромность. А домашним посиделкам Антонина Ивановна предпочитает рыбалку. В любую погоду берет удочку и отправляется на речку.

© Мария Чеботарёва, специально для Русского Запада