Посёлок Космодемьянского: на обочине жизни

«Тротуары? – удивлённо переспросил Иван Павлов. – Тротуаров у нас нет практически нигде. Зимой

и в межсезонье все шлёпают по дорогам. Безусловно, есть «показушные», но возьми

участок рядом с почтой и вот тебе реальность».

1 сентября 2016 года дети в городском посёлке имени Героя Советского Союза Александра Космодемьянского отправились на торжественную линейку в школу № 9, дружно пыля по грунтовым обочинам улиц. Власти Калининграда в очередной раз не сдержали обещания: самый западный район города остаётся преимущественно без тротуаров. И всё же День знаний удался, считают родители местных школяров. Потому что «повезло с погодой». В дождь дорога в школу превращается в испытание. И физическое, и моральное.

«Даже главная дорога, улица Старшего сержанта Карташёва, которая ведёт к школе, очень сложная,  – поясняет одна из школьных педагогов.  – На территории школы – хорошо, а подойти к ней трудно. Тротуаров в этой части посёлка Космодемьянского практически нет. Ливнёвка такая, что проезжую часть заливает. Хуже всего на въезде в посёлок, вдоль улицы Карташёва. Когда идут дожди, лужа выходит из берегов и разливается по обе стороны дороги. Депутаты говорили, что планируют тротуары на улице Карташёва в 2016 году, но потом выяснилось, что планы поменялись. Даже от нового жилого комплекса тротуаров к школе практически нет. Несмотря на то, что дома построены совсем недавно. Может, со временем тротуар будет, но дети уже появились, и их много. Идти к школе очень сложно. На улице Новгородской строится водонапорная станция. На некоторых улицах посёлка до сих пор нет света. Если вечером дети идут, то там как в лесу».

Благоустройство заканчивается за пределами школьной территории.  

В межсезонье в вечерние и утренние сумерки ученики шлёпают по лужам и грязи. Дети ходят в школу к 8 утра. С ноября по март освещением дороги служат проблески от фар встречного транспорта. Ослепляют детей, зато дорогу видно. С дороги летит грязь от машин, водители которых редко думают, что их колёса забрызгивают пешеходов с ног до головы.

«Я сама тем же путём хожу и знаю, о чём говорю,  – рассказывает учитель.  – Сменную обувь ученики приносят, она спасает, но только отчасти. Иной раз сами дети приходят промокшие. Я спросила одного ученика: «Почему ты опоздал?» А он попал в лужу, пришлось вернуться домой и переобуться».

Посёлок им. А. Космодемьянского дальше от Калининграда, чем Прегольский, но не настолько оторван от города: рядом – Балтийское шоссе и окружная дорога. Казалось бы, хорошая транспортная привязка. К тому же есть железнодорожная станция.

Между тем два троллейбусных и четыре автобусных маршрута идут сюда по единственной немецкой дамбе. По ней же, насыпанной в старину между группами озёр, тянется весь частный транспорт. Случись любое ЧП с дамбой, другого въезда скорая помощь и пожарная служба сюда не скоро найдут.

Но местных жителей ещё больше смущает экология.

 

Свалка и коллектор:
ещё неизвестно, что хуже

«Главный бич посёлка – полигон твёрдых бытовых отходов. Вроде мусор он уже не принимает, но разлагающаяся гора ещё долго будет давать о себе знать»,  – рассказывает житель Космодемьянского Иван Павлов.

«На самом деле свалка не приостанавливала своей работы,  – уверен Юрий Туманцев, пенсионер и общественный деятель.  – Полигон ТБО работает и сейчас. Я видел, как туда ходят мусоровозы. Проекты по утилизации мусора, строительству мусоросжигающего завода кое­кому невыгодны. К тому же, как нам объявили чиновники, поблизости других подходящих участков под такой объект нет. Перенос свалки дальше вызовет удорожание соответствующего тарифа ЖКХ, говорят в мэрии. Свалка у нас действует и, по всей видимости, продолжит работать. Конечно, она уже воняет не так, как несколько лет назад. По запаху, который оттуда идёт, понятно, что какой­то отбор отходов там начался».

Дверь парикмахерской на улице Старшего сержанта Карташёва выходит на юг, в сторону свалки и коллектора. Самого полигона отсюда не видно, но мастера причёсок и укладок жалуются на вонь: «Если тепло и ветер с юга, то воняет. Мы уже и не разбираем, что воняет, свалка или канализационный коллектор. Ещё неизвестно, что хуже».

Немецкий канализационный коллектор близ посёлка частично открыт. За 70 лет истории жилищно­коммунального хозяйства Калининграда никто так и не придумал, как его закрыть. Местные жители рассказывают, что в былые времена дети ловили в нечистотах презервативы, чтобы потом надувать их как шарики. Игры с риском для жизни из времён развитого социализма закончились, а вонь осталась.

«Как приезжаешь в Косму – так несёт какашками»,  – констатирует сотрудница школы № 9. И всё же к свалке здесь внимания куда больше.

«Свалка уже нанесла огромный вред здоровью наших посельчан,  – рассказывает общественник Юрий Туманцев.  – В 1990‑х годах в посёлке отмечался рост онкологических и сердечно­сосудистых заболеваний. Хотя проблема появилась ещё в советские времена. На полигоне твёрдых бытовых отходов происходили самовозгорания, советские власти «заминали» этот вопрос. Решить проблему быстро – трудно. На этом и погорел наш депутат горсовета. Его бы не избрали, если б он не пообещал закрыть свалку, но она осталась».

После долгой шумихи в этой части Калининграда построили новый трубопровод и очистные сооружения. На европейские деньги. Очистные обещают полностью ввести в эксплуатацию только к 2017 году.

У опасной железной дороги

Небольшой посёлок имени Космодемьянского страдает от своей разобщённости. Далеко не во все места здесь можно попасть напрямую. Транспортные, дорожные и пешеходные связи разделены железной дорогой, ручьём и промышленными зонами. Такими эти жилые массивы посёлка стали ещё в советские времена. Здесь всё делилось на четыре части: Немецкий и Механический посёлки, «за линией» и Алданский.

«Мы, первые советские жители бывшего Метгетена, поселились в немецких домах на въезде,  – вспоминает Юрий Туманцев.  – В первые годы после войны новостроек не было. Большая часть жилья тогда располагалась до ручья. С тех пор старожилы называют это место немецким посёлком. Улицы в окрестностях того места, где мы находимся сейчас (Лужская и Магнитогорская.  – Прим. «Русского Запада»), назывались Механическим посёлком. Все дома здесь принадлежали литейно­механическому заводу, который тоже был построен на базе немецкого. На каждом доме была маркировка – «мех». Третья часть посёлка называлась «за линией» – четыре улицы, за железной дорогой. Частный сектор – на основе довоенных домов. Четвёртая часть – Алданский микрорайон, названный так в честь улицы. Саму её улицей не назовёшь. Дома расположены не строго вдоль проезжей части, а вразброс. 5–8­этажки – новостройки».

«Мы страдаем от разграничения посёлка на две области: до и после железнодорожного переезда,  – подтверждает Иван Павлов.  – Живущие за переездом могут ждать проезда к дому до часа, пока по основной артерии «Автотора» не пройдёт состав. Эту проблему с нами обсуждали не раз. В итоге надземный переход пообещали к 2030 году, по Генеральному плану, в котором утверждены все транспортные развязки».

«Железнодорожники – государство в государстве. Им категорически не хочется отвечать за новые переезды»,  – продолжил Юрий Туманцев.

По его словам, официальный переход через железную дорогу – один. Все остальные – «импровизированные».

Общественник Юрий Туманцев считает, что за все годы найти общий язык с Калининградской железной дорогой

так и не удалось

«За советские годы их сделано четыре,  – говорит Туманцев.  – Первый мы смастерили из досок, которые остались от лагеря немецких военнопленных. Этот переход сегодня уже обветшал, но ещё работает. Он ведёт от «Автотора». Позже положили бетонные плиты, чтобы люди хоть как­то переходили линию, ведь за ней масса дач. Потом железнодорожники решили всё это убрать, чтобы мы переходили линию по закону. То есть, скажем, я по пути в ту часть посёлка должен делать крюк в полтора­два километра. То же самое на обратном пути. Дачники с грузами в своих кошёлках не ходят в обход. Шагают через рельсы. Раньше народ вообще лазил под вагонами. Люди травмировались, гибли. Теперь на «Автоторе» собирают не так много машин, как раньше, железная дорога загружена не настолько сильно. Былого уровня опасности нет, и всё же проблема осталась».

В годы расцвета «Автотора» на официальном пешеходном переходе через железнодорожные пути работал шлагбаум, рассказывают старожилы. Теперь только семафоры. Своего рода индикатор уровня опасности для людей и состояния экономики сборочного производства.

«У нас повсюду ведётся плотная застройка с вырубкой зелёных насаждений: там, где пару лет назад стоял чистый лесок, теперь высотки,  – сокрушается Иван Павлов.  – Парковки и выезды для машин на улицах Новгородской, Каблукова, Алданской, Лужской не предусмотрены. При том, что из посёлка можно выехать только двумя путями. В итоге пробка в часы пик может быть длиной до трёх остановок. Несмотря на это, жильё продолжают возводить без новых подъездных дорог и парковок».

Объёмы нового жилья в Космодемьянском не соответствуют числу парковок и выездов, считают жители посёлка.

«У немцев был выезд из посёлка как раз по нынешней улице Новгородской, которая у них называлась Кёнигсбергской. Сегодня этого выезда нет,  – рассказывает Туманцев.  – Чтобы жителям Смольного парка выбраться из посёлка, нужно вернуться назад, доехать до памятника (мемориальный комплекс на братской могиле советских воинов.  – Прим. «Русского Запада»), развернуться и двигаться по Карташёва – это главынй выезд. 

Хотя можно продлить улицу Челюскинскую к автоагрегатному заводу, через поле и вывести на Балтийское шоссе. Тем более что на песках за Челюскинской улицей возник ещё один микрорайон».

Второй и последний выезд из Космодемьянского ведёт от силикатного завода. Эта дорога расположена параллельно первому выезду, и её вряд ли можно считать альтернативной. В часы пик вереницы машин с «силикатной» дороги и с Карташёва упираются в перегруженное Балтийское шоссе. На перекрёстке поставили светофор. Пробка короче не стала. Общественники подсчитали, что зелёный свет на выезд якобы горит вдвое меньше, чем на въезд в посёлок.

Чем будут дышать
дети 2016­го?

Машины и стройки отвоёвывают посёлок у деревьев и людей. Сегодня в Космодемьянском всплеск рождаемости. Но чем будут дышать дети 2016 года завтра – большой вопрос. Зелёные зоны вырубаются.

«В сосновом бору за микрорайоном у Алданской улицы уже нумеруют деревья под вырубку. В этом бору я бегал ещё мальчишкой,  – снова погружается в воспоминания Юрий Туманцев.  – Потом руководство завода «Силикатстром» задумало расширять свой карьер и вырубить часть бора. Тогда мы отстояли сосны. Отстоим ли теперь?… Посреди нашего микрорайона был крупный сквер. Тут, между улицами Лужской и Алданской, шумели не берёзы, а дубы, клёны. Всё это вырубили, как мы ни сопротивлялись. Начались стройки. Некоторые дома уже заселяют. Другие ещё строят. Теперь новый район на месте сквера так и называют – микрорайон Берёзовая роща. От деревьев осталось одно название. Ну, хоть какая­то память…»

В поселковой поликлинике (на самом деле городской, конечно) на 15 тысяч человек населения принимают терапевты и педиатры. К врачам­специалистам надо выезжать в центр города. Жители вспоминают, что в советское время у них всё было на месте.

«Сегодня здание на Алданской, 10, стало поликлиническим филиалом городской больницы №1. То есть поликлиники, которая находится на улице Марины Расковой, – говорит Туманцев.  – По любому поводу нужно ехать туда. Сделать УЗИ? Попробуйте, запишитесь. Хорошо, если попадёте через два месяца… Доходило до того, что туда возили анализы. Теперь их забирают здесь, но всё равно везут на улицу Марины Расковой. Из Прегольского и Совхозного ездят туда же. Утром приходится ездить туда к 6:00, чтобы записаться на приём. Электронная запись там есть. Молодёжь, возможно, так и записывается, но мы – старики. Мы не пользуемся компьютерами. И таких только у нас в посёлке половина… Сегодня нужно вернуть поликлинику посёлку, оборудовать диагностическое и процедурное отделение».

На семи мостах

В посёлке семь мостов. Все мосты переброшены через ручей, который у немцев назывался Модиттенер, а у нас – Лаковка. Задолго до войны немцы расширили ручей и сделали в нём купальню. Сегодня купальни нет, но в эту часть посёлка возвращается цивилизация. Здесь пытаются сделать сквер с площадкой для отдыха. В ручье соорудили домик для водоплавающих птиц, который облюбовали утки. Склоны ручья выровняли. Местные пацаны наконец­то подобрались к воде вплотную, сверкают здесь своими лесками и блеснами, обсуждают наживку и будущий улов. Сама зона отдыха у ручья недоделана.

«Депутаты горсовета обещали, что этот скверик будет готов к 1 сентября, но тут ещё на несколько дней работы»,  – сетует местная жительница.

На одной из первых скамеек нового сквера отметились вандалы. Проходящие мимо бабушки смотрят на сломанное сиденье, качают головами и следуют дальше в брезгливом молчании. Солнце садится за новостройками и лесом. Внезапно на площадку врывается ватага девчонок. Трое лавируют между штабелями тротуарной плитки на скейтах и велосипедах. Одна идёт колесом на руках и ногах. Из­за стоп­ленты за ней наблюдает маленький мальчик. Со словами «там ещё недоделано» мама тащит сына домой, но он тянется обратно. Благоустроенный посёлок нужен детям уже сегодня. Сколько ещё им ждать исполнения депутатских обещаний?

© ИА Русский Запад/пс