Виталий Шевцов: "Мы теряем историю своей страны!"

- Как начинался ваш литературный путь? 

- В 1999 году я профессионально уже, как считаю, написал первый рассказ, пришел в "Янтарный караван", 19 моих рассказов выпустили. Потом я пришел в библиотеку имени Ю. Иванова, здесь заседала писательская организация Союза писателей России, я с ними познакомился и так вот постепенно вошел в литературу. В 2004 г. меня приняли в Союз писателей России по рекомендации Литературного института. Я посылал туда свои 7 рассказов. С рекомендацией ректора этого института и с рекомендацией моих товарищей я приехал в Москву, меня по одной книге "Семейный форс-мажор" приняли. А уже в 2007 г. меня избрали председателем правления, я стал секретарем нашей организации, и вот уже второй срок я занимаю этот пост. За это время у меня пять книг вышло, пишу семейную прозу. 

Что же это такое – семейная проза? 

Понимаете, вся жизнь у меня прошла в семье. Я всегда чувствовал поддержку семьи, и мне было очень приятно, это вошло мне в память. Я считаю, не зря "родители" и "Родина" одного корня. Семейная проза – это все то, что происходит с нами с утра до вечера, и кажется, ничего такого, обыденное все, а оно все разное, удивительно разное. Некоторые жалуются на отсутствие сюжетов, а меня сюжеты преследуют, я только записываю, художественно это называется "скелеты", а потом оно пишется. И вот эти рассказы получили большие читательские отклики, я выступаю много, начиная от первого класса и заканчивая одиннадцатым, приглашают независимо от возраста и дети, и взрослые. Я читаю свои рассказы, кто-то смеется, кто-то плачет, потому что я сам, когда пишу, вхожу в образ, по-другому нельзя: я с героями и в атаку иду, и воюю, и замуж выхожу. Меня учили, что нельзя писать штампами, что надо писать человеческим языком и читать таким языком. А для детей… Сергей Михалков, когда его спросили, какими языками он владеет, сказал: "Русским и детским". Вот я тоже владею русским и детским, потому что иногда надо писать так, чтобы ребенок чувствовал, что это для него написано, а не в манере взрослого дяди, который советует, как надо жить. И уже не могу от этого отойти, пишу и радуюсь, когда читателю это нравится. 

- Приятное – это встреча с читателем после того, как что-то напишешь. Я считал и считаю, что читатель – это главный критик. Иногда литературный критик может к чему-то придраться, скажем так, с научного образа, его так учили, а читатель воспринимает душой. Ко мне как-то подошла одна женщина и спросила: "А почему я слушала ваши рассказы, сама читала и плакала?" А я говорю: "Душа!" Я сам это неоднократно испытывал, когда читаешь определенные книги, и они цепляют за душу, такой комок к горлу подкатит, и ты чувствуешь, что слезы почему-то появляются. А никто не заставлял. Значит, что-то есть, что реагирует. И это огромное счастье, если я в вас это пробудил, значит, для меня это огромная радость - я написал то, что надо. 

- В своей деятельности вы наверняка сталкиваетесь и с проблемами? 

- Проблемы у нас одни – то, что нет до сих пор той поддержки писателей, всех писателей, и начинающих, и маститых, не разделяю никого, нет настоящей поддержки государства. Вот взять нашу Калининградскую область. Я сразу хочу сказать, что никого хаять сейчас не буду, сейчас отношение более-менее к нам изменилось как к писателям, ну вот и проведение правительственных грантов по изданию книг есть, и Дни литературы, на которых писатели сдают свой экзамен, выделяются определенные материальные средства, но… Вот мы мечтаем, например, чтобы у нас была своя книжная лавка, где можно писателям реализовать свои книги. Писатели издают свои книги, но получается, что сами являются их распространителями. Чаще мы раздаем свои книги. А вот был бы такой литературный магазин, такой книжный дом, у нас же есть Дом артиста, а Дома литераторов нет. Нам говорят, что есть библиотека. Да, мы согласны, но в то же время в библиотеке ты не можешь полностью сосредоточиться на литературе, ходят дети, ходят читатели, все это отвлекает. А в своем помещении можно проводить литературные вечера, приглашать журналистов, приглашать артистов. Но нам все время говорят: "Нет закона о творческих союзах". До сих пор в третьем чтении лежит в Государственной Думе, и я буквально (день вручения премии) на встрече с Ивлевым спрашиваю: "Когда же вы примете закон?" Никто не знает. 

- Каково это - быть писателем Калининградской области? 

- Многие писатели, особенно молодые, когда приходят в литературу, хотят что-то такое показать из себя, а местечковость заедает, дальше Калининградской области многие не могут выйти по одной простой причине – у них нет средств выехать, выступить. Если тебя приглашают, это хорошо, еще лучше, когда тебе оплачивают дорогу. И часто махают рукой – невыгодное это дело. С одной стороны, это, возможно, и закалка писателя - он через тернии к звездам идет. Кому-то везет, его замечают, кому-то надо самому пробиваться в литературе. Ну это жизнь, это случается. А кто-то просто останавливается: не получилось, не напечатали. А у нас сейчас газеты не печатают практически, вот "Янтарный караван" раньше печатал, сейчас почти перестал. "Страна Калининград" не печатает писателей, "Комсомольская правда" не печатает. 

- Может быть, какие-то журналы? 

- Есть журнал "Балтика", хороший журнал, но он живет только на гранты правительства, потому что тоже денег нет. Два номера в год! Сейчас есть журнал "Берега" Лидии Давыденко, члена нашей организации, и "Балтийское вече". Но в них не может вместиться вся литературная жизнь Калининградской области, и многие чувствуют себя обделенными. Интернет-ресурсы – да, но не каждый может завести себе сайт, а кто-то просто не знаком с компьютером. Вот, например, в Славском районе, в Багратионовском прекрасные есть авторы. В этом городе они, как говорится, "вся рубаха в петухах, первый парень на деревне", а дальше их никто не знает, потому что отсутствует централизованная, разветвленная литературная помощь, которая могла бы всех объединить. Еще в 2009 году я предлагал создать Литературную ассоциацию, но получилось так: наша организация за, другие за, Союз российских писателей начинает выдвигать какие-то свои условия, требования, эти все разногласия не дают нам развития. Такая у нас страна, мы никак не можем найти общий вопрос, который бы нас объединил. Проблема самореализации писателя в данном регионе. 

- Вы видите выход в поддержке государства? 

- Смотрите, у нас есть Союз кинематографистов, государство его поддерживает. А с литературы все питаются, в том числе и кинематограф. На последнем Съезде писателей в Калуге тоже поднимался этот вопрос. Ведь задумка в том, чтобы поднять статус писателя до того уровня, на котором он был. Сейчас мы пришли к тому, что у нас много коммерческой литературы. Красивая, красочная литература забивает эту поросль калининградской литературы, других регионов. Вернемся к журналам. Ведь если бы был информационный выпуск такой (вышли книги, например, Шевцова, Германа, Бартфельда, Глушкина), все, пожалуйста, вы могли бы данные книги приобрести там-то, там-то. И читатель уже ориентировался бы. А этого нет. И получается, что некоторые обижены. Мол, тебе удалось, а мне не удалось. Ну, тут все зависит еще и от самого автора. Сейчас распространено мнение, что люди мало читают. 

- Как же вернуть их к чтению? 

- В корне не согласен с этим мнением. В любой библиотеке вам скажут, что это неправда. Когда я писал "Сельский библиотекарь" в поселке Некрасово (800 читателей – это поселок Некрасово и близлежащие деревеньки), то поразился.Там семьями приходят читать! Кто-то практически не читает – есть такие люди. Они не читают, возможно, из-за того, что у них нет на это времени, а есть люди, которые с книгой дружат. Я вчера (23 января – прим. Русского Запада) был в библиотеке 28 школы на Суворова, там практически все дети не то чтобы насильно записаны в библиотеку школьную, но все читают. Приходят, кто по программе читает, кто свыше программы. Меня дети не отпускали вчера, 4 класс, они требовали, чтобы я опять к ним пришел, чтобы мы с ними разговаривали; оказалось, что 8 девочек четвертого класса пишут. Все пишут стихи, рассказы, сказки. Знаете, мы просто придумали себе эту проблему, чтобы оправдаться в том, что вот как бы у нас такая проблема есть. И под эту проблему некоторые деньги зарабатывают. Знаете, а вот сейчас мы издадим такие книги, которые будут читать! Вот на встрече в Москве, когда мне вручали премию "Имперская культура", Юрий Соломин сказал одну хорошую вещь: "А начинать надо читать классику - сказки, потому что и у Толстого были сказки, и у Пушкина, вот начинать с этого и постепенно погружаться в литературу". То есть надо еще уметь выбирать, не читая что попало.

- Ваше отношение к коммерческой литературе? 

- Вот Дарья Донцова, ее первые книги даже я начинал читать. А потом мы посмотрели – а как можно 36 книг выпустить за год, участвовать во всех мероприятиях и ездить за границу? Почему в Союз писателей ее не принимают? Она заявляет, что ей ничего не надо. Да врет! Это статус, это большой статус – быть в союзе, где серьезные писатели рядом. А нельзя написать столько книг. Если мы говорим о Хейли - 84 года жизни, 11 книг. Так все бестселлеры, все поголовно! Мы не говорим, что надо валом писать, потому правильно – открывается книга, а там те же самые герои, и прекрасно знаешь, чем все закончится. И некоторых читателей это отталкивает, потому что они не получили той литературы, что есть. Сколько сейчас списывается литературы в библиотеках по годам?! А взамен приходит эта коммерческая литература. Приходит человек в библиотеку и говорит: "Я хочу почитать что-то интересное". Он ковыряется в этих... извините за выражение, а не получает то, что надо. А мы всегда говорили и поднимали этот вопрос, что книги калининградских писателей должны находиться в библиотеках в обязательном порядке. Нам объясняют: "Это книги, которые изданы по программе правительства". Да, они идут в библиотеки, но есть же книги, которые издаются и авторами. Вот пример: в прошлом году по программе этой вышла книга Игоря Ерофеева и Галины Каштановой-Ерофеевой "Дороги Александра Твардовского", 15 книг издали наши писатели. Находили спонсоров, сами собирали деньги, у кого-то 500 экземпляров, у кого-то триста, кто-то даже сто. Но эти книги они сами распространяют, понимаете? Если бы после выхода книги каждая библиотека могла ее приобрести! А у нас все закупается через централизованную библиотечную систему. И закупаются часто такие фолианты по 800, по 600 рублей, какие-то фотоальбомы, кто их читает? Ну, полистать их можно, а они ничего не дают. И отсутствие региональной литературы не позволяет некоторым нашим гражданам даже знать историю Калининградской области, потому что она целенаправленно направлена в одно место. 

- Мы говорим постоянно, что это земля пруссов, все святое, мы все разграбили и т. д. И все это так наносится, наносится... Я в своей статье "Не чужая земля" говорю: "Да, это была чужая земля, Восточная Пруссия, но, извините, в 1946 году все изменилось, но, постоянно кланяясь этому камню прусскому, мы подменяем собственную историю чужой историей". И молодое поколение так и идет: Кениги, Тильзиты и тому подобное. Никто не говорит о том, что надо отказаться, но, наверное, если бы не Петр III, то здесь все граждане Восточной Пруссии, принявшие русское подданство, так бы и остались русскими, и мы бы эту тему даже не поднимали. Вот эта ситуация – незнание собственной истории - часто подводит. А знание истории может происходить именно через литературу местных авторов, которые об этом пишут. 

- Какой выход вы предлагаете? 

- Не надо постоянно ворошить эту память и в конечном счете опять кричать друг на друга, что мы плохие. В Москве была встреча, и там были сербские писатели, они с болью сейчас говорят о Косово своем, и один из них, Милован Витезович, сказал: "Ребята, вы в Калининградской области не повторите наше Косово. Все начинается с того, что кто-то говорит, что это чужая земля. Я верю, что вы этого не допустите, ведь у вас одно государство – Россия, и у нас было одно – Сербия, но нашлись люди, которые стали говорить, что это чужая земля". Я считаю, что это наша земля, и все – на этом вопрос закрыт. И нам надо жить здесь дальше и жить хорошо, дружно со всеми. Мы ездим к литовцам, к полякам, говорим о литературе, об их жизни, и мне понравилось, когда один из них мне говорит: "Знаете, нам уже надоело все то плохое, что говорили о вас, и наши СМИ это печатали, это время прошло, нам сейчас хочется узнать, как вы живете, просто – как вы живете". И как-то приятно об этом говорить, потому что людям тоже надоела вся эта ерунда. Опять же, это писатель, он должен отражать действительность или в художественном, или в публицистическом произведении, и тогда все встанет на свои места. 

- По вашей версии, какое главное достижение литературы? 

- У меня есть статья "Откуда ты пришла, строка?", я там написал, что мы иногда можем ночь просидеть, написать целый блокнот, а наутро посмотреть – все это не то, не для тебя, не для читателя. И вдруг какой-то солнечный зайчик, шум за окном, за дверью - и раз! Слово родилось, и пошел писать. А почему? А потому что наши предки создали такую интересную вещь, как литература, чтобы сохранить время. Другого способа еще не придумали никакие ученые, а мы сохранили время в книгах и дарим их людям. Человек может окунуться и в XVI век, и в XVIII век, и старинные свитки, и берестяные грамоты почитать, и поразиться этому. Писатели просят дать возможность остаться во времени, и чтобы это время сохранилось в книгах. Как же нам сохранить память о калининградских писателях? Книга "Писатели Калининградской области" была издана в 1984 году. Старая книжечка, которая требует переиздания в обязательном порядке. Здесь все писатели Калининградской области: и Зибров, и Зверева, и Долгих, и Снегов. Все написано – какие публикации, в каких журналах, к ним надо добавить только современных. А вот сегодня такой книги нет. Ведь это и для студентов, и просто для людей, которые интересуются своей областью. 

- Кто сейчас помнит этих авторов? 

- Сейчас мы будем продолжать литературный проект "Разговор о старом друге". И у людей будет возвращаться литературная память, будет возникать и определенная гордость: смотрите, какие у нас люди. Будем говорить не только о знаменитых, но и о забытых авторах. У нас есть библиотека Соболева на ул. Черниговской. Чтобы присвоить ей звание писателя, 7 лет пришлось нам воевать, в самом натуральном образе воевать. Мы нашли деньги, сделали макет доски. И пока не пришло новое поколение в Министерство культуры, мы не могли с двумя составами того министерства пробить этот вопрос. Нам говорили: "Если сделать это на доме том, где жил Соболев, надо отремонтировать фасад. Идите в ЖЭК". И пока мы добились только того, что доска появилась на библиотеке. А ведь это память о человеке, мы не должны забывать о ней. И мы тогда будем говорить об огромной региональной культуре, литературе, которая здесь сохранена нами – и читателями, и писателями. Мы хотим создать ситуацию взаимного уважения – и читателя, и писателя, и государства, а это будет огромный воспитательный процесс. Одно время была популярна идея поиска национальной идеи, способной объединить россиян. 

- Какую духовную скрепу предложите вы? 

- Самая незамутненная идея, которая может консолидировать все общество, - это семья. Потому что семья - это история, история каждой семьи – это история всей страны. А ее сейчас как-то дробят. И сегодня, когда многие говорят – "совки", советское время, я говорю: "Скажите это в лицо вашим родителям. Если вы их не уважаете, вы это скажете". Я, например, своего отца уважаю. Я знаю, что он сидел в детском концлагере. Он сбежал, приписал себе лишний год, прошел всю войну и прослужил в Вооруженных силах. Моя мама, моя бабушка – если я им вдруг скажу, что это совковое время, они же на меня обидятся. Надо уважать свое время, уважать такое, какое оно есть – с его ошибками, обсуждать их. Но! Мы всегда говорим: не надо путать государственную власть с семейной властью. Мы же не стали хуже, не упали. Нет, мы сейчас поднимаемся. Я горжусь своей страной, потому что я служил, я защищал эту страну и хочу сказать, что те, кто сейчас говорит, что у нас все плохо и все остальное, - глубоко неправы, потому что многие из них не пережили то тяжелое время, переходное. 

- Вы много путешествуете, скажите, с каким отношением к русским вы сталкивались за рубежом? 

- Вот пример: мы были с женой в Тунисе по туристической путевке. С нами вместе приехали англичане, китайцы, американцы, идем через базар, и вдруг - как волна: "Русские, Москва, Путин, ура!" Я иду и говорю: "Смотри, а никто не кричит ни "Обама", ни "Блэр", ни "Мао Цзэдун". Кричат нам, хватают за руку: "Русский, русский, заходи!" Не потому, что мы глупее и нас можно обмануть. Это уважение. Уважение возвращается. С нами был экскурсовод, он говорит: "Лет пять назад этого не было, как-то народ отвернулся, на вас были обижены". - "А за что обижены?" - "Ну, потому что вы как бы сделали что-то не то с собой, вы были другие, а теперь вас уважают и за вашего Володю, и за то, что вы такие люди". - "Какие?" - "Вы хорошие, вы добрые!" 

Понимаете, для меня это была такая гордость, потому что это приятно, это надо испытать. 

- Вы живете в Калининграде с послевоенных лет, вы - свидетель всех его изменений за эти долгие годы. Скажите, Калининград – это все-таки немецкий, русский или европейский город? 

- С 1953 года я жил в городе Черняховске, мы с отцом часто приезжали в Калининград, я видел, что город был разрушен. Можно спокойно было снимать фильм о войне, не надо никаких декораций. Но и тот город, что был, и тот, что сейчас, нисколько не стал для меня чужим, это один и тот же город, который - как ребенок, который все растет, растет, ты смотришь, что он все красивей, и взрослей, и плечи расправляются. И то, что сейчас многие приезжают и говорят: "У вас европейский город", - это высокая оценка. Но опять же, не стоит забывать свою историю. Потому что это сделали кто? Иностранцы? Нет, это сделали русские люди. 

Мы как-то профукали тот момент, когда татары и башкиры сохранили, что в паспорте написано "татарин" и "башкир", а мы нет. А почему? Каждый должен чувствовать свою национальность, свое национальное достоинство, и тогда мы себя чувствуем многонациональным государством. И вот наш Калининград, не в пример всем, прекрасен тем, что у нас нет никаких столкновений на национальной основе, никто не выпендривается: "Я вот такой-то здесь, а вы все приезжие". В этот город приехала вся Россия, весь Советский Союз приехал, и они эту Калининградскую область подняли. И сегодня многие рассуждают, что мы все тут порушили, всю культуру уничтожили, потому-то мы и не знаем, что в 1945 году все было уничтожено нашими союзниками. Калининград был разбомблен полностью, особенно промышленность, порт. Они прекрасно знали, что территория отходит к нам, они и уничтожали самым прямым образом. Мне говорили, что целенаправленно шли бомбардировки по полям, где были мелиоративные системы, чтоб затапливались, и ведь мелиорацию пришлось проводить тоже нам. А если бы мы ничего не делали, во что бы это превратилось? В экологический уголок, в болото? А сейчас нам заявляют: "Это не ваша земля". Сейчас принято решение восстановить "домик Канта", и надо восстановить. У него, между прочим, было российское подданство. Он наш, Кант наш, понимаете? И все остальные – наши, мы ведь не вычеркнули их из истории! 

- Что еще надо восстановить в Калининграде, на ваш взгляд? Может быть, Королевский замок?

- Все говорят о Королевском замке. Ну, товарищи, если такое огромное желание восстановить Королевский замок, возьмите ипотеку, восстановите, народ вам будет благодарен. Вот вы же, маленькая кучка людей, хотите его восстановить! А зачем? Мы приезжаем в Гданьск, например, там старые здания остались, а на них построены новые. Вот этот стеклянный пол, человек идет и видит, что там внизу. У нас же есть раскопки, мы их сохраним. Когда приезжал немецкий архитектор Штимманн, его спросили о восстановлении замка, он сказал: "Преждевременно, даже мы не восстанавливаем Берлинский замок". По одной простой причине: есть разные поколения, нельзя противопоставлять сейчас. Может быть, настанет такое время, когда мы не будем знать, куда девать деньги, а наши западные спонсоры скажут нам, мол, берем 70 на 30 и восстановим. Нельзя забывать, что с этого замка начиналась война, разрабатывался план "Барбаросса", из того поколения, которое штурмовало Кенигсберг, осталось 316 человек, не имеем мы права над ними издеваться, потому что они - фронтовики, даже с этой точки зрения. И у нас еще столько проблем в Калининградской области, так давайте же мы будем их решать. И Штимманн - молодец, он сказал: "Вы лучше пока бордюры свои приведите в порядок, балконы". И это говорит немец, который мог бы сказать: "Да, давайте". 

- Как вам идея по переименованию Калининграда в Кенигсберг? 

- Мы рассуждали с писателями вместе, почему в Литве той же никто не поднимает тему: Клайпеду в Мемель надо переименовать. Или Гданьск на Данциг. А у нас такие люди интересные – то ли они нерусские, то ли им заплатил кто-то. Это же пропаганда! Тогда откажитесь от всего прошлого, что у вас было, как раньше при Сталине было: "Отказываюсь от своих родителей! Прошу считать меня комсомольцем!" Это людей заставляли делать, они не сами это делали. А здесь, получается, люди не говорят об этом, но недвусмысленно отказываются от своего прошлого, от того, что они получили образование при советской власти, очень многие получили хороший статус, все-все получили, а теперь говорят: "Это неправильно!"

- Какие цели ставит перед собой писательская организация Калининградской области? 

- Мы сегодня в писательской организации сказали себе так: "Самая главная цель нашей организации – воспитание молодого читателя", вот потому мы и идем в школы. И мы говорим ребятам правду о том, что происходило, мы говорим, что было плохо, что было хорошо. Они рассказывают о своих родителях, потому что мы вызываем такой разговор - что они знают о них. Я часто спрашиваю: "Что вы знаете об истории своей семьи?" Честно говорю, некоторые доходят до прадедушки - и все. Мы теряем свою семейную историю, значит, теряем историю своей страны, значит, нас легче потом будет оболванить. Не помним, кто твой дед, да там вообще пьянь какая-то беспросветная, предатели какие-то и тому подобное. И ребенок может в это поверить, постепенно у него сложится мнение, что об этом не стоит говорить, это неприятно для него, а значит, все, что говорят, правда. А вот если из поколения в поколение передавать, хотя бы сохранять историю в фотографиях? У нас большая Родина – это Россия, Советский Союз, малая родина, и мы не отрекаемся и никому не позволим. Четыре поколения вырастают в Калининградской области, а мы скажем: "Нет, вы знаете, они выросли на чужой земле, они здесь проездом, случайно". Нет, здесь уже все наше. История подобно перевернутому листу осталась. А может, что-то дальше изменится, а может, все границы сотрутся, и будет одна огромная Европа. Но пока есть то, что есть, и мы должны любить это, уважать и ни в коем случае не предавать, потому что самое страшное – это предательство, предательство словесное, духовное.

Еще в школе я придумал себе девиз, с которым уже 62 года иду по жизни: "Вера в себя – залог успеха". Если мы все будем верить в себя, то будем непобедимы. Как только у нас возникает какое-то сомнение -  мы начинаем телепаться в разные стороны, тогда нас могут победить. Но вера в себя, вера в свою историю, вера в свою семью, вера в свою родину непоколебимы, и мы идем вперед. А сегодня многие хотят раскачать эту лодочку, как говорят политики, но это не лодка, это земля, а землю раскачать нельзя!