Хироко Иноуэ: "Я давно считаю, что Калининград – органная столица России"

Хироко Иноуэ, солистка Калининградской филармонии, потрясающая талантливая органистка, лауреат международных музыкальных конкурсов, рассказала корреспондентуРусского Запада о том, что ценнее − традиция или экспериментаторство, а также о том, почему она так любит Калининград и каких музыкальных премьер стоит ждать в ближайшем будущем.

- Хироко, расскажите, пожалуйста, о ближайших премьерах в филармонии.

− 12 февраля будет вечер "Орган, рояль & Fashion", такая эксклюзивно-экспериментальная премьера, где мы, музыканты, играем одновременно с модным дефиле. Дизайнер - Светлана Орлова, хореограф - Юрий Малиновский. Это совершенно особый проект, потому что нам, музыкантам, требуется переводить на язык современности, например, всем известный органный шедевр "Токката и фуга ре минор" И. С. Баха таким образом, чтобы это гармонично сочеталось в контексте современной моды. Мы не сможем просто играть классическую музыку, пришлось много выбросить привычного, переделать себя и, прежде, свою голову, начать с нуля, прибавить электронный инструмент, подумать о свете, потому что явно нужен дополнительный зрительный и звуковой эффект. Поначалу нам, классическим музыкантам, было очень сложно переключиться на такое творчество, но сейчас процесс пошел, и лично я рада, что могу попробовать себя в другом формате хотя бы раз в году.

- А как Вам кажется, музыка классическая не потеряется на фоне такого модного антуража? Вы не думаете, что зритель/слушатель будет больше обращать внимание на костюмы, чем на музыкальные произведения?

 − Это будет синтез музыки и моды, в котором важен не только визуальный эффект. На самом деле не будет момента, когда не будет звучать музыка. То есть основа проекта − это музыка. Она обо всем и об этом вечере рассказывает и изображает.  К тому же модели, которые показывают великолепные коллекции Светланы Орловой, будут на сцене не все время, у них три номера на показ коллекций: "Запретный город" на восточную музыку, "Красная роза" на музыку танго, Атлантида" на марш тамплиеров. А остальные номера, которые выбраны и адаптированы для этого проекта, будут звучать отдельно, но образно будут связаны с темой костюмов.

- Я знаю, что у Вас был такой опыт работы с актерами на сцене таких сценических музыкальных номеров. Такие постановки Вам нравятся больше или меньше, чем традиционные концерты?

− Мне очень нравится делать такие постановки с актерами, когда есть контакт между музыкантом и артистом − это великое счастье. Никогда не забуду выступление с Чулпан Хаматовой и саксофонисткой Вероникой Кожухаровой в Калининграде в нашем зале, мы к тому проекту очень долго шли. Что касается Чулпан, она меня поражала не только своим мастерством и энергетикой, которая приносила глубокую правду в зал и зрителям, а тем, что она была очень требовательна в музыкальных материалах и понимала, чувствовала, о чем музыка. Она говорила, что именно нужно для каждой строки, я не могла ни на секунду перестать удивляться. Я получила очень большой опыт от этой работы. В других случаях, например, когда хочешь услышать что-либо от актера, то интонации, которые ты хочешь и слышишь внутри себя, можно подсказать самой музыкой и манерой игры, открыть музыкой глубину литературы, текста и пространство между текстами. Вот такого рода проект "Мастер слова", он как-то постепенно в моей жизни появился, где-то с 2006 года, благодаря волшебнице, мастеру слова - Светлане Викторовне Виноградовой. Мы вместе до сих пор, каждый год мы с ней выступаем 2−3 раза в крупных залах Москвы. Такие проекты очень эксклюзивные, конечно, я не делаю их каждый день. Каждый день я хочу играть Баха, это моя жизнь. Но иногда мне хочется сделать что-то необычное, новое, и я с удовольствием участвую в таких новых направлениях.

- А у Вас планируются подобные работы в ближайшее время?

− В камерном зале им. Чайковского в Москве состоится литературный концерт произведения Ричарда Баха "Чайка по имени Джонатан Ливингстон", мы его здесь уже показывали. В этом зале нет большого органа, и я буду играть на очень маленьком органчике, а также на рояле. Мы уже выступаем с актером Сергеем Карякиным с "Чайкой" в том же зале, если не ошибусь, в третий раз. Но каждый раз открывается новое: новая музыка добавляется, новые интонации у Сергея, словно текст живет свою жизнь вместе с нами. Это одно из моих самых любимых литературных произведений.

- Вы давно живете и работаете в Калининграде, Вам никогда не хотелось вернуться в Москву и московской жизнью зажить? Мне кажется, для музыканта, особенно Вашего высокого уровня, жизнь в большом городе перспективнее, разве нет? 

− Я очень люблю Москву, с детства у меня было особое внимание к этому городу, хотя тогда не думала, что я 8 лет в Москве проживу. В Калининграде - тем более. Удивительно, но с первого момента, когда самолет приземлился из Токио в Шереметьево, выходя в аэропорт, явно почувствовала, что это родное для меня место. Я встретила там ключевых людей в своей жизни, духовного сенсея и профессионального сенсея. Могу точно сказать, без них я не была бы в России. То, что в Калининград приехала, тоже связно с моим педагогом по фортепиано, легендарным пианистом Наумом Штаркманом, который в свои последние годы жизни давал по два концерта Шопена за один вечер и однажды познакомился в нашем зале с арт-директором международного конкурса им. М. Таривердиева. Я получила приглашение стать солисткой Калининградской филармонии в 2006 году, долго не раздумывала, потому что уже в то время достаточно активно концертировала, осмотрела практически всю Россию, где есть органы, и поняла, что наш зал − один из самых красивых залов, а инструмент, орган фирмы "Ригер Клосс", - один из интереснейших. Еще мне очень понравилось географическое расположение города. Еще один момент, сложность всех органистов мира в том, что такой большой инструмент невозможно держать дома, на нем по-настоящему репетировать можно только в залах, когда нет других артистов. Часто, особенно в столицах, отрезки времени, которые никому не нужны, – это раннее утро или поздний вечер, вот и все, что остается органистам. Когда в Москве играешь концерты, дается всего два дня до концерта, где-то с 21 до 24 часов, всего несколько часов репетировать целый концерт очень тяжело. А в Калининграде, если захочу, я практически каждый день могу прикоснуться к инструменту, да еще и в роскошной акустике.

- Вы являетесь лауреатом многих международных конкурсов. Но у любого человека есть какая-то непокоренная вершина, к которой он стремится, актеры мечтают об Оскаре, писатели о Пулитцеровской премии. Что является такой вершиной для Вас? Чего бы Вы хотели достичь?

− Я в своей жизни очень во многих конкурсах участвовала. Были удачи и неудачи, но, как ни странно, самой ключевой победой стал конкурс в Калининграде. Здесь каждые два года проходит Международный конкурс органистов им. Таривердиева, один из самых крупных в России и в мире, в жюри сидят кумиры органного мира, выступать перед такими мастерами – счастье. В том конкурсе я получила много премий, в том числе премию зрительских симпатий. Это самая дорогая премия из всех конкурсов, в которых участвовала. Позже меня пригласили работать в Калининград. Если говорить о непокоренной вершине, то я пропустила участие в Международном конкурсе имени И. С. Баха в Лейпциге. К тому времени у меня уже была очень активная концертная жизнь и появилась семья, позже родился Таро, так что я уже не могла жить конкурсной жизнью.

- А сейчас у Вас есть какая-то цель? К чему Вы стремитесь?

− Цель – это скорее путь, но путь самосовершенствования. Как в "Чайке" Ричарда Баха: "Нет предела совершенству". Неважно, чем человек занимается, искусством или нет. На самом деле каждый момент жизни − это путь. Как общаться с людьми, как воспринимать мир − это тоже твой путь. Чтобы достичь совершенства, видимо, каждому человеку дается свой путь. Для меня, как оказалось, это музыка, орган. Я от этого очень счастлива. Мой путь соединил в одно целое музыку, литературу, религию, где очень разные школы и манеры игры, где ты можешь путешествовать между культурами, странами и временами.

- Вы больше цените традиционную игру или любите экспериментаторство?

− Мой муж, Ж. Пьер Стайверс, солист Калининградской филармонии, с 2011 года в основном работает в Голландии, где сохраняют традиции. А в России орган – скорее, концертный инструмент. То, что я здесь играю, далеко не всегда могу играть в Голландии, там очень консервативная обстановка, потому что там орган - прежде всего, церковный инструмент, а не концертный. Традиция старой органной школы там осталась, и я очень не зря там четыре года проучилась. Я очень ценю традицию и считаю, что всякие новые идеи, эксперименты хороши, когда есть хорошая база. Тех же джазовых гениальных пианистов слушаешь и понимаешь, что у них потрясающая классическая школа.

Я воспитывалась в Японии и училась в России, где органная традиция очень молода. После калининградского конкурса я подошла к каждому члену жюри и попросила совета о том, как мне лучше развивать свое мастерство дальше. А Жан-Пьер тогда сидел в жюри и сказал, что мне нужно попробовать исторический орган, поиграть и "понюхать" этот инструмент. Я тогда ни разу в жизни не играла на исторических инструментах, это совершенно другая конструкция, другие темперации, вообще другое существо, и когда я первый раз села за него, практически ничего не смогла сыграть. Словно я увидела живой корень органной истории. Исторический орган очень сильно отличается от современного, чаще всего он имеет исключительно красивое лицо-фасад, зачастую неровные темперации, что делает музыку очень динамичной. Можно сказать, что каждая краска намного ярче получается на исторических инструментах. Еще ты играешь на инструменте, на котором играли композиторы 200, 300 лет назад, понимаешь через их инструмент многое об их музыке, сам инструмент тебя учит, иногда ведет тебя и подсказывает, а иногда требует от тебя то, что ты еще не умеешь. Очень много времени уходит, чтоб научиться хорошо играть на таких инструментах.

- То есть получается, что Баха лучше играть именно на таком органе, чтобы прочувствовать его музыку так, как он ее чувствовал сам?

− Конечно, если есть возможность! Мы сейчас не говорим об исполнительском искусстве и о том, что шедевр не требует играть его на определенном инструменте.  Но, например, там, в Голландии, в Европе, такая традиция органного исполнительства: на каждом органе играть определенные вещи, кроме современных: на барочных органах - барочные произведения, на романтических органах – романтические. Это уникально. Ведь органные произведения и инструменты напрямую связаны по их технической возможности с художественным замыслом и стилем того времени.

- Вы очень любите Баха. Чем он Вам близок?

- Я с детства просто сжилась с его музыкой. Для меня полифония − это самый совершенный музыкальный язык. Я много играла его произведения на фортепиано и была бахистом, когда училась в консерватории. Мой учитель говорил: "Ты японский Гленн Гульд (канадский пианист, известный интерпретациями музыки И. С. Баха)". Наверное, шутил, потому что я только и играла Баха, приехав в Россию. И в итоге Бах привел меня к органу, поскольку орган тесно связан с его произведениями. Я просто хотела углубить свои знания и восприятие музыки Баха и стала играть на органе. Так что без этого композитора я не была бы здесь, его музыка для меня - все. Это космос, где каждая планета − на своем месте, это вершина красоты, полифония, где царит своя система.

- Вы - японка, и Вы живете в России. Есть ли какие-то вещи или ситуации в России, к которым Вы до сих пор не можете привыкнуть?

- Не могу привыкнуть к тому, что в жизни в России постоянно появляются какие-то бесконечные проблемы на бытовом уровне, которым трудно найти решение. Постоянно необходимы какие-то бумаги, квитанции, возникают проблемы с ЖЭКом, и ты часто не можешь какие-то концы найти, сама что-то решить. Сейчас я уже привыкла, но первоначально, особенно в первые пять лет моей жизни в России, это очень трепало нервы. Эти проблемы даже со стороны выглядят настолько глупо, но существует какая-то система, которая недоступна пониманию и всех сковывает. Когда что-то одно потеряешь, это становится глобальной проблемой, никто не хочет идти навстречу. А потом думаешь, что вот эти люди, которые всеми этими бумагами занимаются, дома, наверное, очень хорошие и душевные, но почему-то дома и на работе они − два совершенно разных человека. На почте, к примеру, в очереди ты уже час простояла, и вот до тебя доходит очередь, но прямо перед носом закрываются на обед – к этому тоже трудно привыкнуть. (Смеется.) А так мне очень нравятся и люди, и страна.

- Вы выступали во многих городах, у Вас была масса предложений о работе. Почему в итоге все-таки Калининград выбрали?

- Почему Калининград? Потому что мне невероятно нравится этот зал, к тому же здесь я с будущим мужем познакомилась. Жан-Пьер также победил на первом международном конкурсе им. М. Таривердиева, так что для нас Калининград стал каким-то совершенно родным, особенным городом. Таро здесь родился. Одним словом, судьба. 

Калининград мне уже в первый приезд очень понравился, здесь ты не сразу понимаешь, куда попал: очень много разных стилей. Особенно красива старинная немецкая архитектура и стилизация под нее. Здесь очень много частных домов, я в России нигде больше такого не видела – такая атмосфера особенная, курортная. В Калининграде недавно побывала и моя подруга, японка. Она говорила, что хоть город и маленький, но очень интересный, есть что посмотреть, где погулять. И при этом в таком небольшом городе очень много органов. Я уже давно считаю, что Калининград – органная столица России. Недавно был выпущен диск с таким же названием. Все семь духовых органов, включая наш орган в филармонии и самый большой орган в стране в Кафедральном соборе, орган в частном зале в Светлогорске и также органы в церквях, представлены на одном диске. Калининград − очень интересная среда для органистов.

© Информационное агентство Русский Запад. Специальный корреспондент Алена Мирошниченко