Евгений Гришковец: "Я очень сильно раздражаю театральных деятелей просто своим наличием и своей пропиской в Калининграде"

В субботу, 24 мая, известный российский писатель Евгений Гришковец представил калининградцам свои новые книги "Боль" и "Уик энд". На встрече с читателями в магазине "Книги и книжечки" прозаик рассказал о том, как его произведения связаны с ситуацией на Украине, почему у него так мало спектаклей в Калининграде и что он думает по поводу мнения критиков.

Для современной российской литературы и театра имя Евгения Гришковца является одним из самых важных. Его книги читают, его спектакли собирают полные залы, а новых постановок жду с нетерпением. По инициативе калининградской книжной сети "Книги и книжечки" была организована встреча с читателями, куда пришло довольно много людей. Поток вопросов к писателю не иссякал, а раздача автографов заняла больше часа. Русский Запад приводит самые интересные высказывания Евгения Гришковца, прозвучавшие вечером 24 мая.

- Это вторая моя встреча с читателями по поводу выхода книги "Боль". Первая и единственная до сего дня состоялась в Москве 5 апреля. Книга "Боль" состоит из трех произведений, напрямую между собой несвязанных: одна повесть и два рассказа. Объединяет их тема боли, душевной боли, но боли не как переживаемого страдания, а как способа увидеть новое. Боль как призма для того, чтобы что-то увидеть. Вот стало человеку больно, и он всю ночь не спал, и из-за того, что он всю ночь не спал, он встретил рассвет, может быть, первый раз в жизни. Это такой простой пример.

Над повестью "Непойманный", которая в книге заглавная и которая – самое важное для меня произведение, наверное, за последние пять лет точно, я считаю, что это моя лучшая проза, я работал два года. Даже больше. Я начал писать эту книгу в сентябре 2011 года и очень долго шел к финалу, закончил зимой 2014.

Во-первых, мне было трудно ее писать по той причине, что повесть наполнена очень драматичными, если не сказать трагичными, разговорами двух хороших людей, у которых ужасные взаимоотношения. Я все время удивлялся, когда писал, почему эту повесть, которая была мной задумана еще в 2011 году, я дописываю в начале 2014 года, когда между хорошими людьми, русскими и украинцами, такие чудовищные взаимоотношения и никто никого не слышит. Эта повесть практически об этом.

И еще одним пакетом этой же зимой я закончил в соавторстве с Анной Матисон... С ней вместе мы писали пьесу "Дом", которая уже три года идет в разных театрах, пьесу "Уик энд". Эта пьеса очень современная, и мы решили издать ее отдельной книгой по той простой причине, что мы понимали отчетливо и понимаем сейчас, что она не будет в ближайшее время поставлена в каком-либо театре. Потому что пьеса реалистическая, она рассчитана на определенный возраст актеров. Таких актеров в возрасте около 50 лет, которые могли бы ее сыграть, сегодня в России практически нет. Есть немножко до 50 лет и сильно за 60 – хорошие такие, приятные артисты.

Двенадцать персонажей, два акта и, главное, такая режиссура, которая тоже в 70-е годы практически исчезла – режиссура самобытного, такого неспешного, русского психологического театра. Сейчас режиссура представляет собой какие-то фокусы, какую-то фантасмагорию, черт-те что и очень много мата. Рекомендую эту книжку прочитать, пока пьеса свежая, потому что в театре вы ее вряд ли увидите, во всяком случае, не в калининградском. И еще когда читаешь пьесу, то можно назначить на любые роли любых артистов – самому представить себе, как это будет, и провести собственный кастинг.

В ходе встречи с Евгением Гришковцом в калининградском магазине "Книги и Книжечки" один из читателей заметил, что книга "Боль" ему напомнила фильм Хичкока "Птицы" с его нескончаемым ужасом. В этой книге он нашел бесконечную греховность, с одной стороны, и бесконечную надежду на выживание - с другой. Писатель ответил на этот комментарий так:

- Я не согласен с тем, что это хоть как-то похоже на Хичкока, потому что это сугубо реалистическое произведение. А ужас возникает оттого, что читатель – сторонний человек, он не находится внутри ситуации и видит шире. Когда мы наблюдаем за говорящими, когда кто-то спорит между собой, нам всегда виден выход, и нам кажется, что мы умнее.

Я полагаю, что сейчас какой-нибудь литовец или француз уверен, что русские и украинцы – дураки, и ему виднее, что нам нужно делать в этой ситуации: просто сесть и договориться. А как это сделать, с кем договориться? Тут тоже два очень хороших человека не могут договориться, и со стороны наблюдать за этим страшно: ты видишь, где они друг друга не слышат, хочешь им подсказать, но у тебя нет такой возможности, потому что ты - читатель.

Пьеса эта трагическая, но она гуманистична этой своей надеждой на сочувствие и сопереживание читателя. У нее нет цели показать, что мир ужасен, что люди ужасны – все люди хорошие, в этой повести нет ни одного человека, которого можно было бы назвать врагом. Если бы был враг, все было бы проще. Все люди хорошие, и всем плохо оттого, что не могут услышать интонации времени, у кого-то гордыня, у кого-то недоверие... Но читатель выходит из этой книги все-таки с надеждой, потому что он-то видел выход, это герои книги его не нашли, но выход есть.

Евгения Гришковца также попросили высказаться о том, верно ли сегодня утверждение Евгения Евтушенко "Поэт в России - больше чем поэт".

- Уже нет. Поэт сегодня в России - уже точно не больше чем поэт. Сейчас не время поэзии, не время метафоры, сейчас надо говорить внятным прозаическим языком, языком реализма. Сегодня кто-то еще не вышел из постмодернизма и говорит какими-то странными намеками, кто-то страшно веселится по этому поводу, а в театре - сплошной цирк, связанный с какой-то недоговоренностью.

Кто сказал, что в театре нельзя говорить простым реалистическим языком? Опять все начали читать между строк – это все ерунда. Поэзия метафорична сама по себе, а сегодня - не время метафор. А Евтушенко всегда считал себя больше чем поэтом, потому что он самого высокого роста.

Недавно мне посчастливилось быть в Елабуге, в том доме, куда приехала в эвакуацию Марина Цветаева, где она прожила 7 дней и повесилась. То есть понятно, что город был прекрасен. И там Евтушенко оставил кусочек бумаги, на котором написал "Елабужский гвоздь", и когда я находился в этом доме, а я - все-таки стиховед по образованию, я долго занимался Гумилевым и Серебряным веком, то есть могу говорить об этом...

Так вот, нахождение листочка бумаги Евтушенко в этом доме, где повесилась Марина Цветаева, – это какое-то преступление, потому что все, что исходит от Евтушенко, – это абсолютная фальшь, а все, что исходило от Марины Цветаевой, и даже ее смерть – это было искренне, и это была поэзия. Даже ее смерть метафорична, и даже то, что ее похоронили, а потом не могли найти истинную могилу и поставили памятник приблизительно в том месте, где она была похоронена, – это такая судьба.

А про Евтушенко лучше всех сказал Андрей Тарковский: "Не люблю Евтушенко. Ему хочется, чтобы его любили девушки и чтобы его любил Брежнев". Это очень точно.

На вопрос о том, почему некоторые критики обвиняют Евгения Гришковца в позитивизме и лакировке, писатель ответил, что, вероятно, это происходит потому, что они просто не читали его произведений.

- На самом деле на эту книгу, которая стала бестселлером, которая вышла значительно большим тиражом, чем новая книга Захара Прилепина, не было написано критиками ни строчки, ни одной рецензии, ни одного отклика. Я привык к такому отношению ко мне литературного и критического сообществ. Я с ними не тусуюсь, не выступаю по телевизору, не хожу на их писательские сходки, не езжу на книжные ярмарки, у меня в это время идут спектакли в других городах, может быть, поэтому они обо мне и не пишут. Писатели считают меня артистом, а театральное сообщество считает меня писателем, поэтому и для тех, и для других меня не существует.

В ходе встречи писатель рассказал также и о том, почему его спектакли крайне редко можно увидеть в Калининграде.

- Я играл бы свои спектакли часто в Калининграде, лучше вообще ежемесячно. У меня есть давнее предложение театру, чтобы изготовить здесь модули моих декораций, внести мои спектакли в репертуар и играть не как гастролер, а как здесь живущий человек. И по тем ценам, потому что мне приходится везти декорации из Москвы, везти мою техническую группу из Москвы – практически это получается московский спектакль. А здесь все это могло бы быть наготове, но мне этого делать не дают. Мне с большим трудом раз в год, в самое неудобное время, уделяют один день по такой аренде…

Когда вы покупаете билет на мой спектакль, вы оплачиваете аренду нашего областного Драмтеатра, а я - почетный житель города Калининграда, и мне приходится эту аренду платить, и хорошо, если я получаю 10-12% от полученных за билеты денег. Обращайтесь к господину Салесу, лично к нему: он делает потрясающие спектакли, он беспрерывно репетирует, и у него нет времени, чтобы впустить меня на один день со спектаклем, который не сходит с московской сцены.

Это обычная провинциальная ревность. Я очень сильно раздражаю театральных деятелей просто своим наличием, своей пропиской в Калининграде. Но они - хозяева, а я в этой ситуации - всегда бедный родственник. У меня семь спектаклей в репертуаре, и я до сих пор не все из них сыграл в Калининграде, хотя я бы очень хотел. Но этот вопрос не решается, я даже не понимаю, с кем его решать. Альтернативных площадок в Калининграде, к сожалению, нет, поскольку нет технической оснащенности в других залах.

Один из гостей встречи также поинтересовался у писателя, как он понимает, что книга закончена, и не хотелось ли ему потом, по прошествии некоторого времени, исправить что-то в своих произведениях.

- Книга заканчивается, и она заканчивается сама собой. Я полагал, что "Боль" будет существенно объемнее, потому что я писал для нее еще один рассказ, но потом понял, что он никак не вклеивается в эту книгу. Книга сама диктует композицию. К книге, если она написана, я уже не возвращаюсь.

Объясню почему: я довольно часто перечитываю свои книги десятилетней давности, поначалу кажется, что написано лихо, а перечитывая их, я понимаю, что написал бы иначе или так не написал бы вовсе. Просто вот эта книга – это документ моих возможностей и художественных интересов на февраль 2014 года, если я в нее потом залезу и начну что-то менять, я совершу преступление, потому что начну изменять документ времени, этого делать нельзя. Это все равно что хронику перемонтировать. Лучше на конец февраля 2014 года я написать не мог.

Евгений Гришковец также рассказал о том, что в ближайшее время намерен работать над новым спектаклем.

- Сейчас я живу тем, что буду все лето и всю осень заниматься новым спектаклем, премьера которого состоится 1 марта. Я публично об этом еще не заявлял. Над этим спектаклем я очень долго думал, лет пять наверное. И наконец-то, нашлась понятная идея того, как его сделать, как воплотить.

Спектакль будет называться "Шепот сердца". Персонажем спектакля будет сердце, которое рассказывает о человеке. И говорит оно о том, что в детстве и юности мы вообще не знаем, что у нас есть сердце: там что-то колотится, но мы не знаем, не замечаем его. Но в какой-то момент мы начинаем его замечать, мы его чувствуем. А потом сердце начинает предъявлять претензии к человеку: не дает спать, не дает отдыхать. Он влюбляется, переживает, находится в состоянии стресса, испытывает сердце на прочность тем, что ему не хватает адреналина, и он лезет куда-нибудь в горы или прыгает с парашютом. В какой-то момент сердце отказывается все это выполнять, и тогда у человека с сердцем начинается взаимное недоверие. И в конце жизни чаще всего человек еще хочет жить, а сердце уже не может. Или бывает наоборот – это вообще трагический случай.

Этот спектакль будет монологом сердца. Я бы очень хотел сыграть премьеру в Калининграде, но здесь мне негде репетировать, нет мастерских и нет специалистов, которые могли бы со мной работать. Я знаю, что множество людей приехали бы в Калининград просто ради моей премьеры, но сыграть ее здесь я не могу, хотя об этом давно мечтаю. И даже общественное мнение не может повлиять на эту ситуацию с Драмтеатром, потому что это государственный театр, он существует на государственные деньги, на наши с вами деньги. Но люди считают, что это их частная лавочка, и никакое мнение со стороны повлиять на это не может.