В Калининграде экологическое состояние Балтийского моря отслеживается лучше, чем во многих прибалтийских странах

- В сфере деятельности нашего Атлантического научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии находятся и заливы Калининградской области, и Балтийское море, и Атлантический океан. А иногда наши суда даже выходят в Тихий океан, так что мы и оттуда имеем информацию по биологии, химии и т. д.  

- Места, где разрешено купание, и их возможность использования определяются другими службами, в частности СЭС. Мы конкретно такими вопросами - где вы можете купаться – не занимаемся. Мы занимаемся долгосрочными процессами, как то:  изменяется ли уровень загрязнения, как это отражается на биологических сообществах – на рыбе, на зоопланктоне, бентосе (совокупность организмов, обитающих на грунте и в грунте дна водоемов, - прим. автора). Ну а человек нас интересует прежде всего относительно направления добычи рыбы. Конечно, если бы мы выяснили, что эти места особенно опасны для здоровья человека, тогда мы, конечно, проинформировали бы об этом, хотя это не в нашей компетенции.

- Если брать в целом, то оно достаточно нормальное. Если судить по тому, каковым оно было, то есть тенденции к его улучшению. Это происходит потому, что на Балтике впервые в мире создана Хельсинская конвенция (конвенция по защите морской среды района Балтийского моря; впервые Конвенция была подписана в 1974 году семью странами Балтийского региона (Дания, Финляндия, ГДР, ФРГ, Польша, Швеция и СССР), и по ее результатам уже на протяжении 35 лет проводится масштабная работа всеми странами Балтийского региона.

Несколько лет назад был принят план действий по улучшению состояния Балтийского моря. Т. е. есть целый ряд мероприятий, который согласуется на очень высоком уровне – на уровне министров и правительств. И согласно этим планам должны сокращаться уровни сбросов, закрываться так называемые горячие точки - какие-то очень опасные производства, так как, кроме России, все страны Балтики теперь уже относятся к ЕС, где очень жестко соблюдаются все эти правила, мы все-таки находимся не в Африке, а в Европе, в центре – эти страны имеют высокий уровень экономического развития: они могут вкладывать деньги в технологии, в защиту природы, и уровень сознания там высок как никогда.

Недавно я  познакомился с депутатом из Германии, причем она представляет партию "зеленых" в Германии. Она сказала, что у них  только в бундестаге 15% "зеленая" партия занимает. Представьте, какой уровень сознания – это одна из ведущих партий. Поэтому они следят не декларативно, а реально. Поэтому за последние 35 лет уровень загрязнения Балтики намного снизился. А то, что очень много и часто пишут  обратное, – это является либо неким пиаром, либо непониманием процесса. 

Иногда бывает по делу. Балтика - все-таки большое море, и люди видят все на поверхности; вот у нас там, говорят, цветение глобальное... Цветение, знаете, какое? Вот нам спутники показали: Балтика цветет. Все. Проблема в том, что цветение видят со спутника. Спутники когда видят? Когда хорошая погода. А когда хорошая погода, небольшое количество водорослей  всплывает – мы это видим. А когда реально проводят научные исследование, там от поверхности до дна смотрят, и это совсем другая картина. 

- Проводили ли вы какое-либо глобальное исследование в последнее время?

-  Наш институт привлекался для широкомасштабных работ по всей Балтике в рамках строительства Северо-Европейского газопровода. Когда в 2005 - 2006 годах вбили сваи и должны были начать его строить, наш институт получил заказ, и мы проводили детальнейшие исследования, начиная от Финского залива до побережья Германии. Т. е. там было более 300 станций. Через каждые 10 миль мы делали эти подробные исследования. Таких исследований в Балтике не было очень давно – как-то так сложилось, что каждая страна делает для себя. И по этим исследованиям было показано, что, в общем-то, если брать всю Балтику глобально, то ее состояние, скажем, благоприятное. Поэтому  я не стал бы говорить, что Балтика через сколько-то лет вдруг станет необитаемой. 

- Конечно, можно. Очень часто ученые стараются делать прогнозы на 50, на 100 лет. Если все будет  оставаться таким, как оно есть, и у нас не будет атомной войны, а будет все развиваться, то вполне можно сделать прогноз, что будет и через 50, и через 100 лет. Кстати, делать прогноз на 100 лет проще, чем на 3 года. 

- Спустя эти годы, возможно, проявятся некоторые последствия потепления климата – на акватории Балтики станет теплее. Вероятно, через 100 лет Балтика будет чище. За счет того, что уровень самосознания людей повысится, а экономика будет еще более экономной и потребует более полного использования всех материалов и так далее.  Я - оптимист, поэтому думаю, что высокоэффективные технологии снизят уровень загрязнения Балтики, в том числе нефтяного. Море станет чище. 

А если экономика впадет в коллапс… У нас есть пример: есть Россия, есть Запад, стало чище и на Западе, и в России за последние 20 лет. Только потому, что Запад вкладывает очень много в технологии снижения уровня загрязнения, а Россия просто в 90-е годы закрыла предприятия. Балтика стала чище. Сброс биогенных веществ снизился в 2-3 раза по сравнению с 90-ми. Поэтому когда все закроется, море станет чище.

- Какая сейчас ситуация с  рыболовством? У нас правительственная программа направлена на его развитие, и мы сейчас больше вылавливаем, чем разводим. Не может ли привести активная рыбодобыча в ближайшее время к исчезновению некоторых видов, популяций рыбы? 

- Здесь есть два момента. Первый – не  надо путать: рыболовство - это вылов рыб, извлечение водных биологических ресурсов, у нас в Балтике - только рыба – то, что создается в самой естественной среде. Другой вопрос – это аквакультура. Это то, что мы разводим.  В отдельных странах мира, в Китае например, аквакультура очень широко развита. В России такого нет. Но, наверное, проблема еще в том, что она имеет богатейшие рыбные ресурсы – на Дальнем Востоке и на Севере, в Балтике с этим сложнее. Но все равно планируют проводить такие мероприятия, чтобы развивать аквакультуру – выращивание рыбы в закрытых акваториях. 

Другое дело, что в России действительно очень большая проблема с выловом рыбы в морях, в Мировом океане. Она связана с тем, что в России достаточно изношенный флот. Очень многое, что досталось с советских времен,  и сейчас эксплуатируется. Корабли  должны быть эффективны, а для этого государство должно оказывать поддержку в строительстве флота, в модернизации судов. Когда-то у нас был мощный флот – в Калининграде. Мы ловили по всему миру в 70-е, 80-е… Масштабный был флот. Сейчас все значительно скатилось.

-  Помнится, вы говорили о нефтяных загрязнениях, однако  сейчас активно идет добыча нефти на калининградском шельфе.

- Да, там компания Лукойл построила очень современную платформу. Еще до строительства нашими сотрудниками, в частности, был начат мониторинг.  Он достаточно детальный: на эту платформу ежемесячно вылетают мои сотрудники, забирают все пробы (биология, химия и пр.). Мои сотрудники в море находятся. Пока сидим с вами, они очередной ежемесячный отбор проводят в районах. Нефтяная платформа не слишком далеко находится от Куршской косы, организации зеленого направления высказывали опасения, говорили, что будет платформа - нефть все зальет, коса погибнет. Особенно много об этом говорили литовцы – конкуренты, скажем так. Но, как показали наши детальные исследования, вот уже за 10 лет работы никаких серьезных изменений нет. Вообще, надо отдать должное Лукойлу – это единственный в Калининградской области пример того, когда дают деньги на проведение мониторинга. Это при том, что государство сильно сократило научное финансирование, во многом Лукойл помогает нам объективно изучать ситуацию в Балтике. Мы мониторим большой спектр показателей.

Спешу успокоить, калининградцам не надо опасаться какого-то воздействия нефтяной платформы. Возьмем Норвегию или Англию – все Северное море просто утыкано этими нефтяными, газовыми платформами, и при этом страны нормально развиваются. Лукойл строил свою платформу в центре Европы, понимая, что этот проект  будет вызывать повышенное внимание европейской общественности, – построили по очень высоким стандартам и следят за экологией. 

- Существуют ли какие-нибудь застарелые проблемы? 

- Горячие точки, как мы их называем, хот-спот. Если брать по морю, объективно, то самой большой горячей точкой нашей области является самый большой город – Калининград. Мы все знаем, что очень давно в городе планируется создать современные очистные сооружения – их нет. Мы ждем каждый год, мы можем говорить о том, что реально, от Калининграда идет отводной коллектор, и в приморской бухте периодически встречаются очень высокие концентрации опасных веществ, а там продукты нашего хозяйственно-бытового назначения. Ртуть мы туда не сбрасываем, слава богу. Но если брать биогенные элементы (то, что может вызывать интенсивные водоросли – фосфор, азот, - то, что мы знаем как удобрения) и непропорционально сбрасывать их в воду, то там будут очень интенсивно развиваться водоросли, из-за чего создаются пятна цветения. Это не очень хорошо для купающихся. Подход такой, что должно все очищаться. К сожалению, пока ждем.

- Проблема отсутствия очистных сооружений напрямую влияет на водоемы, которые мы исследуем. В природе все должно быть сбалансированно. Если в природе добавлять чего-то много, то может произойти разбалансировка - какие-то группы будут развиваться более интенсивно. Это может создать неблагоприятные условия для самого человека. Например, вы купаться собираетесь... Любой человек хотел бы прийти туда, где чистая вода. Если вы придете туда, где будет плавать большое количество водорослей в мутной воде, то, наверное, вам не очень захочется купаться. Могут произойти изменения - смена одних видов рыб на другие, к примеру. Экосистема этих рыб может быть больше, но не такой, какую мы хотели бы видеть. Сложный вопрос… В принципе, должна быть сбалансированная ситуация.

- А какие еще меры необходимо предпринять, чтобы удерживать баланс?

- Если от каждого человека в отдельности, то надо, мягко говоря, следить за собой. Некоторые захотели помыть машину – подъехали и помыли. Все отходы, в т. ч. нефтяные, стекают и попадают в водоемы. Это на элементарном уровне. Во-вторых, есть нормально разработанные нормативные документы, которые определяют, как должны вести себя предприятия. И само руководство должно за этим следить и хорошо работать, плюс службы, которые должны за этим следить, – и тогда у нас не будет каких-то серьезных сбросов. 

По имеющейся у меня информации, источников серьезного загрязнения нет.   

Раньше, когда начиналась эта программа, было очень важно закрыть эти горячие точки. Ну а сильно загрязняющие предприятия – старые, они часто экономически невыгодны. Поэтому на Западе либо часть закрылась, либо часть перешла к другим технологиям, в России – просто закрылась. В определенной степени ликвидировались горячие точки. Но даже если их закрыть, возникает проблема правильного земледелия, размещения и вывоза мусора. Много биогенных веществ попадает потому, что ведется не совсем правильное земледелие, животноводство. Если это делать неправильно, то много удобрений окажется в ручейках, канавках, эти ручейки сходятся в малые реки, в крупные реки – все это попадет в Балтику. Но этот процесс требует глобальных изменений – в культуре земледелия.

Мне кажется, что правильные технологии являются экономически выгодными. Раньше привозили азотистые удобрения – свалили в кучу, что-то там разгребли. Дожди пошли, все это вымыло, утекло. Тогда, в советский период, по плану привезли два самосвала – и они у тебя лежат. А теперь фермеру надо за каждый килограмм платить, поэтому он, конечно, постарается сделать так, что ему привезут не 10 тонн, а полтонны, допустим. И он получит урожай, но эти полтонны будут реально использоваться на посадке, а не на поле будут выливаться. И, соответственно, эти полтонны перейдут в массу овощей, фруктов.

Азот, фосфор – это нормальные вещества. Это то, на чем мы с вами стоим. Если у нас не будет азота или фосфора, мы исчезнем. Потому что азот - один из так называемых макрокомпонентов, которые определяют состав клеток. Это все – норма. Такая же норма, как и у водорослей, просто их становится много. Эти же самые азот и фосфор могут быть, условно говоря, в огурцах и помидорах, которые мы съедим с удовольствием на берегу чистого залива. А с другой стороны, они же могут быть не в огурцах и помидорах, поскольку сельское хозяйство не очень хорошо развито, а в водорослях, которые  будут плавать перед нами уже не в чистом заливе, а в пятнах. Поэтому где лучше, чтобы они были?  А чтобы извлечь вот эти 10 тонн азота и фосфора, надо где-то раскопать, а это - отходы, где-то перевезти на машинах, а это - нефтяное загрязнение. Это же огромный процесс, в ходе которого мы загрязняем среду.

Достаточно эффективно живут, мне кажется, скандинавские страны. У них очень сильна идея самообеспечения, и те же самые отходы они сначала правильно разделяют и правильно перерабатывают. А при правильной переработке из этого даже можно получить энергию - на отопление, например. Они снижают импорт нефтепродуктов, потому что стараются обходиться собственными силами. Это правильно.   

- Очевидно, необходимо вводить экологическое обучение?

- Конечно. Мне кажется, проблема во многом начинается со школы. Если детям правильно, как на Западе, это все объяснять и показывать, то, наверное, у них сознание будет правильное. Понимаете, здесь очень много на общем уровне завязано. Мы, например, не будем мыть машину на берегу моря. Никогда не буду – просто не могу. Буду на мойке мыть. Здесь очень важно, чтобы все отходы на мойке собирались и правильным образом очищались, чтобы они никуда не сливались. 

А чтобы это вылилось потом, надо, чтоб не просто человек приехал с машиной, нужно, чтоб еще чиновники четко следили. Надо смотреть, строить, делать. 

- С какой целью вы выступили на форуме? Что вы хотели донести своим докладом об экологическом состоянии Балтики?

 - Меня привлекали как эксперта, который бы рассказал о состоянии экологии, потому что здесь есть разные горячие точки. Я так понимаю, что те же самые европейцы малюют Россию из самых негативных факторов, потому что проще обвинить соседа в том, что Балтика грязная. 

Поэтому моя задача была показать, с одной стороны (много обращают внимание на методику), что у нас  в заливах очень хорошо поставленная система мониторинга. Т. е. наш институт ежемесячно по всей акватории российской делает станции, там делается все – вся химия, биология, все ради экологии.  Мы ежеквартально пишем отчеты и подаем в Москву, уровень загрязнения у нас в норме. Все делается, полный комплекс.

Была задача показать, что у нас все объективно отслеживается. Так отслеживается, как далеко не везде в Европе.

Могу сказать, что у нас очень подробно исследуется Вислинский залив, а вот с польской стороны очень эпизодично – такой регулярной системы нет. У литовцев дело получше, но, когда мы приходим и докладываем наши данные на всех международных конференциях, у них это вызывает внимание, потому что в начале научной работы говорится о том, как получены данные и какой объем. Т. е. не просто заключения из головы, а подкреплено очень подробно. И на этом форуме было  показано, что у нас существует и хорошо работает система мониторинга. 

Второй задачей было показать, что, если берем определенные уровни загрязнения, например по нефти, то в наших водоемах они ничуть не больше, чем в Европе, а если у них там нефтяной трафик, он может быть и выше. Поэтому в этом плане наши заливы никоим образом не загрязняют Балтику нефтью или другими веществами.
 

Важно показать, что исследования, проводимые в России, соответствуют международным стандартам; в целом ситуация у нас, если брать по антропогенным загрязнениям, пока достаточно стабильная. Если мы, конечно, сделаем какие-то мероприятия, те же самые очистные сооружения, мы ожидаем, что она будет лучше.  

- У нас, как и у всех, достаточно слабое финансирование. Это относится к людям, которые работают в лабораториях, потому что это люди по-хорошему сумасшедшие, здесь работают умные, грамотные и активные люди, которые могли бы зарабатывать в 3-5 раз больше, чем мы получаем здесь. 

- А  технически институт достаточно оснащен?  

- У  нас уровень по оснащению приборами вполне соответствует требованиям по выполнению задачи. Т. е. сейчас у нас периодически проводятся закупки того или иного оборудования. Но и у нас, и в области, и в России, я так замечаю, часто готовы купить прибор, который будет стоить 10 млн., а его будет обслуживать человек, который будет получать 10 тысяч рублей. Ну что от него можно ожидать? Тем более потенциально можно купить прибор и за 2 млн., который ничем не хуже, а вот на эти 8 млн. можно было бы взять пару специалистов, которые бы зарабатывали реальные деньги.  

Я даже не хочу говорить, сколько я получаю, – вы сильно удивитесь. Зарплата младших научных сотрудников у нас меньше среднего заработка по Калининградской области, а в общем-то, все имеют высшее образование, некоторые имеют кандидатские степени, много публикаций, многие владеют английским языком. И это не вина руководства института, это общая ситуация.

©  Денис Зайцев-Болотников, специально для Русского Запада
©  Фото автора