«Русский запад» – новости Калининграда
Людмила Улицкая: "Я с гордостью говорю – я писатель старый, но молодой"
15.09.2014 15:00
Известная писательница, сценарист и переводчик, обладатель множества отечественных и зарубежных премий, включая престижную премию "Русский Букер", представила в Калининграде, в магазине "Книги и Книжечки", свою новую книгу , а заодно пообщалась с поклонниками своего творчества.
Под одной обложкой - серия из трех книг: "Детство 45-53. А завтра будет счастье", "Священный мусор" и "Поэтка", которой только предстоит выйти.
О книге про детство в ожидании счастья
"На самом деле чтение всех тысячи писем имеет большое значение. И те, которые были опубликованы в книге, и те, которые не вошли в сборник, – имеют настроение, которым владело общество в те годы. Послевоенные годы – со дня Победы до смерти Сталина.
Люди только что пережили очень тяжелую войну; голод, разруха, потеря близких людей, нет жилья – абсолютно кошмарные обстоятельства жизни, которые только можно себе представить. И люди выжили!
И вот эти люди как раз и пишут воспоминания о том времени. На протяжении всех этих воспоминаний все время звучит один и тот же мотив: "Вот сейчас плохо, а завтра будет счастье". И вот если когда-нибудь, через 50 или 70 лет, какой-нибудь писатель задумает написать книжку о наших временах, то подзаголовок будет совсем другой. Потому что сегодняшнее настроение общества никак нельзя назвать оптимистическим. Сегодня все ждут, скорее, каких-то новых неприятностей в жизни. Но надо сказать, что бы ни происходило в сегодняшней жизни, Россия так сытно и богато, как сейчас, в общем, давно не жила и, может быть, никогда не жила".
О жизни в провинции и гастарбайтерах
"Все мне говорят, когда я это произношу: "Вот ты не знаешь провинций, в провинции жизнь очень тяжелая". Конечно, деревни вымирают, и жизнь тяжелая. Но человек, который хочет заработать на жизнь, в принципе, такую возможность имеет.
Москва полна приезжими, причем не только представителями из Средней Азии, но и из Украины, из Центральной России. И в общем, при всей сложности жизни переселенца и гастарбайтера, даже внутреннего гастарбайтера, это все-таки люди, которые не просто зарабатывают себе на хлеб, но и обеспечивают свои семьи.
Например, наш дом сейчас обслуживают рабочие из Киргизии, дворники у нас - киргизы. Они все, конечно, содержат свои семьи где-то в отдаленных районах, деревнях, работают очень много и зарабатывают на самом деле прилично.
В принципе, чем у населения выше культурный уровень, тем и отношение к гастарбайтерам лучше. Потому что, к примеру, в центре Москвы нет такого безобразия, как, скажем, на окраинах, где бывают баталии, чудовищные конфликты с драками и убийствами. У нас добрососедские, вполне сочувственные отношения с людьми, которые, в общем, нас обслуживают".
Уважать себя и уважать других - сложно
"Когда книжки будут писаться о нашем времени, когда в них войдут воспоминания современных людей, когда они будут анализироваться, то, конечно, настроение будет другое. Это черта нашего времени: мы все в тревоге, мы все в напряжении, мы не уверены в завтрашнем дне, потому что эпоха великой утопии, великой коммунистической утопии закончилась. Она долго держала страну в единении, она долго была главным нервом времени и гордостью, и радостью, и болью, и проклятием народа. Потому что эта утопия стоила очень дорого. Мы можем сколько угодно гордиться быстро построенной индустрией, полетами Юрия Гагарина, но мы все знаем, какова цена этих успехов, мы знаем, что в это время миллионы людей сидели в лагерях, их рабский труд использовался, жизнь человеческая ни во что не ставилась.
Первая из европейских ценностей – это уважение к человеку, его правам, его личности, к его собственности. Уважение к себе включает и уважение к другому человеку. Это сложно".
О послевоенном детстве и "золотом поколении"
"Я родилась в 1943 году, войны не помню, голода тоже не помню. Мы жили убого, но голода точно не было. Я помню, как кто-то приносил во двор большой кусок хлеба, намазанный маслом и сверху посыпанный сахарным песком. Называлось это "солдатское пирожное", все по очереди откусывали от него, и эта была наша детская роскошь.
Голода мы не знали, знали ограничения разнообразные. Например, моя мама ненавидела платья с короткими рукавами, потому что ей всегда перешивали платьях из старых бабушкиных или тетиных, – рукава на локтях стирались, их отрезали и перешивали как платья с короткими рукавами…
Мы все были очень плохо одеты. Мы перелицовывали одежду, носили десятилетиями пальто. Такова была наша жизнь.
А наше поколение... Мало того, что мы наелись, купили себе одежду, мы выехали за границу, мы узнали, что Париж – это не литературное изобретение Дюма, а что это реальный город. Когда я первый раз попала в Париж, он не произвел на меня впечатления, потому что я не могла пробиться через эту стенку картины. Только уже во второй мой приезд я смогла понять, что это реальный город, живой. А так я все ходила, и у меня было ощущение, что я в кино.
Итак, мы увидели мир, нам его показали, мы поняли, что все есть на самом деле – Израиль, Италия, Китай, Африка.
Мы читали книги – сначала самиздатские, потом нам все издали, чтение стало доступным. Потом мы дожили до времени интернета, когда ты живешь в море информации, даже ситуация противоположная той, в которой мы жили в юности, когда информацию нужно было добыть и заплатить за нее определенную цену.
А сегодня информации так много, что только виляй хвостом и направляй свой нос, потому что слишком много. При этом мы застали чистые леса, мы плавали на байдарках, собирали грибы и ягоды и не встречали проблем с экологией, потому что еще была экология, с ней было все в порядке.
А вот наши внуки точно никогда уже не увидят дикой бухты в Крыму, в какой плавали мы, потому что ее уже просто нет.
Я всегда говорила, что нам достался "Золотой век", и он сейчас кончается. Я правда думаю, что моему поколению досталось очень хорошее время. Я не уверена, что будет такой длительный период без войны, без жестокости, голода…"
О личном пределе
"У каждого человека есть возможность жить так, как он считает нужным. Иногда это труднее, иногда это легче.
Когда-то Бориса Пастернака изгоняли из Союза писателей. Проголосовали - и его выгнали. Это было в связи с Нобелевской премией. Это значило, что образованные, умные, понимающие, что происходит, люди не могли не совершить подлость. Некоторые из них очень горько потом раскаивались.
У каждого человека есть свой собственный личный предел. И эта шкала не зависит ни от чего, только от твоего личного отношения к ситуации. Это устанавливает каждый для себя.
Сегодня я чувствую в себе необходимость говорить ровно то, что я думаю.
Я - не тот человек, который готов осуждать".
О трех визитах в Калининград…
"В Калининграде я как минимум третий раз. Первый раз я была в году 1954. Я приехала с родителями, отец купил в тот год подержанную машину – "Москвич", и это было большое событие в жизни моего отца. И вот тогда же мы первый раз приехали в Калининград.
Я застала Калининград еще в руинах, это было сильное впечатление. Я помню огромную биржу – все поле зрения занимал темно-бордовый кирпич. Тогда город произвел на меня очень тяжелое впечатление.
Потом я была в годах 80-х с театром. И сейчас вот третий визит. Город, конечно, стал практически неузнаваем, я впервые заметила реку, которую почему-то раньше не видела. Меня как раз поселили в гостиницу с видом на реку – это всегда большая радость.
Под одной обложкой - серия из трех книг: "Детство 45-53. А завтра будет счастье", "Священный мусор" и "Поэтка", которой только предстоит выйти.
О книге про детство в ожидании счастья
"На самом деле чтение всех тысячи писем имеет большое значение. И те, которые были опубликованы в книге, и те, которые не вошли в сборник, – имеют настроение, которым владело общество в те годы. Послевоенные годы – со дня Победы до смерти Сталина.
Люди только что пережили очень тяжелую войну; голод, разруха, потеря близких людей, нет жилья – абсолютно кошмарные обстоятельства жизни, которые только можно себе представить. И люди выжили!
И вот эти люди как раз и пишут воспоминания о том времени. На протяжении всех этих воспоминаний все время звучит один и тот же мотив: "Вот сейчас плохо, а завтра будет счастье". И вот если когда-нибудь, через 50 или 70 лет, какой-нибудь писатель задумает написать книжку о наших временах, то подзаголовок будет совсем другой. Потому что сегодняшнее настроение общества никак нельзя назвать оптимистическим. Сегодня все ждут, скорее, каких-то новых неприятностей в жизни. Но надо сказать, что бы ни происходило в сегодняшней жизни, Россия так сытно и богато, как сейчас, в общем, давно не жила и, может быть, никогда не жила".
О жизни в провинции и гастарбайтерах
"Все мне говорят, когда я это произношу: "Вот ты не знаешь провинций, в провинции жизнь очень тяжелая". Конечно, деревни вымирают, и жизнь тяжелая. Но человек, который хочет заработать на жизнь, в принципе, такую возможность имеет.
Москва полна приезжими, причем не только представителями из Средней Азии, но и из Украины, из Центральной России. И в общем, при всей сложности жизни переселенца и гастарбайтера, даже внутреннего гастарбайтера, это все-таки люди, которые не просто зарабатывают себе на хлеб, но и обеспечивают свои семьи.
Например, наш дом сейчас обслуживают рабочие из Киргизии, дворники у нас - киргизы. Они все, конечно, содержат свои семьи где-то в отдаленных районах, деревнях, работают очень много и зарабатывают на самом деле прилично.
В принципе, чем у населения выше культурный уровень, тем и отношение к гастарбайтерам лучше. Потому что, к примеру, в центре Москвы нет такого безобразия, как, скажем, на окраинах, где бывают баталии, чудовищные конфликты с драками и убийствами. У нас добрососедские, вполне сочувственные отношения с людьми, которые, в общем, нас обслуживают".
Уважать себя и уважать других - сложно
"Когда книжки будут писаться о нашем времени, когда в них войдут воспоминания современных людей, когда они будут анализироваться, то, конечно, настроение будет другое. Это черта нашего времени: мы все в тревоге, мы все в напряжении, мы не уверены в завтрашнем дне, потому что эпоха великой утопии, великой коммунистической утопии закончилась. Она долго держала страну в единении, она долго была главным нервом времени и гордостью, и радостью, и болью, и проклятием народа. Потому что эта утопия стоила очень дорого. Мы можем сколько угодно гордиться быстро построенной индустрией, полетами Юрия Гагарина, но мы все знаем, какова цена этих успехов, мы знаем, что в это время миллионы людей сидели в лагерях, их рабский труд использовался, жизнь человеческая ни во что не ставилась.
Первая из европейских ценностей – это уважение к человеку, его правам, его личности, к его собственности. Уважение к себе включает и уважение к другому человеку. Это сложно".
О послевоенном детстве и "золотом поколении"
"Я родилась в 1943 году, войны не помню, голода тоже не помню. Мы жили убого, но голода точно не было. Я помню, как кто-то приносил во двор большой кусок хлеба, намазанный маслом и сверху посыпанный сахарным песком. Называлось это "солдатское пирожное", все по очереди откусывали от него, и эта была наша детская роскошь.
Голода мы не знали, знали ограничения разнообразные. Например, моя мама ненавидела платья с короткими рукавами, потому что ей всегда перешивали платьях из старых бабушкиных или тетиных, – рукава на локтях стирались, их отрезали и перешивали как платья с короткими рукавами…
Мы все были очень плохо одеты. Мы перелицовывали одежду, носили десятилетиями пальто. Такова была наша жизнь.
А наше поколение... Мало того, что мы наелись, купили себе одежду, мы выехали за границу, мы узнали, что Париж – это не литературное изобретение Дюма, а что это реальный город. Когда я первый раз попала в Париж, он не произвел на меня впечатления, потому что я не могла пробиться через эту стенку картины. Только уже во второй мой приезд я смогла понять, что это реальный город, живой. А так я все ходила, и у меня было ощущение, что я в кино.
Итак, мы увидели мир, нам его показали, мы поняли, что все есть на самом деле – Израиль, Италия, Китай, Африка.
Мы читали книги – сначала самиздатские, потом нам все издали, чтение стало доступным. Потом мы дожили до времени интернета, когда ты живешь в море информации, даже ситуация противоположная той, в которой мы жили в юности, когда информацию нужно было добыть и заплатить за нее определенную цену.
А сегодня информации так много, что только виляй хвостом и направляй свой нос, потому что слишком много. При этом мы застали чистые леса, мы плавали на байдарках, собирали грибы и ягоды и не встречали проблем с экологией, потому что еще была экология, с ней было все в порядке.
А вот наши внуки точно никогда уже не увидят дикой бухты в Крыму, в какой плавали мы, потому что ее уже просто нет.
Я всегда говорила, что нам достался "Золотой век", и он сейчас кончается. Я правда думаю, что моему поколению досталось очень хорошее время. Я не уверена, что будет такой длительный период без войны, без жестокости, голода…"
О личном пределе
"У каждого человека есть возможность жить так, как он считает нужным. Иногда это труднее, иногда это легче.
Когда-то Бориса Пастернака изгоняли из Союза писателей. Проголосовали - и его выгнали. Это было в связи с Нобелевской премией. Это значило, что образованные, умные, понимающие, что происходит, люди не могли не совершить подлость. Некоторые из них очень горько потом раскаивались.
У каждого человека есть свой собственный личный предел. И эта шкала не зависит ни от чего, только от твоего личного отношения к ситуации. Это устанавливает каждый для себя.
Сегодня я чувствую в себе необходимость говорить ровно то, что я думаю.
Я - не тот человек, который готов осуждать".
О трех визитах в Калининград…
"В Калининграде я как минимум третий раз. Первый раз я была в году 1954. Я приехала с родителями, отец купил в тот год подержанную машину – "Москвич", и это было большое событие в жизни моего отца. И вот тогда же мы первый раз приехали в Калининград.
Я застала Калининград еще в руинах, это было сильное впечатление. Я помню огромную биржу – все поле зрения занимал темно-бордовый кирпич. Тогда город произвел на меня очень тяжелое впечатление.
Потом я была в годах 80-х с театром. И сейчас вот третий визит. Город, конечно, стал практически неузнаваем, я впервые заметила реку, которую почему-то раньше не видела. Меня как раз поселили в гостиницу с видом на реку – это всегда большая радость.
Еще одно событие, которое имеет отношение к Калининграду. Дело в том, что у меня есть приятель, немец, режиссер Микаэл Элле, он снял фильм "Холодная родина" о немцах, которые остались в Калининграде, скрыв свои немецкие корни, происхождение, и дети росли, не зная свои корни, не зная, что они - немцы, не зная родного языка. Молчащее поколение – этот термин относится не только к немцу, но и к нам в равной мере.
И это молчащее поколение немцев жило здесь, в Калининграде, и параллельно Элле снял фильм о судьбах оставшихся еще в живых немцах, которые были отсюда выселены. Они частично жили в Восточной Германии. И поэтому картинка моя относительно Калининграда немного двоится: одним краем глаза я вспоминаю фильмы Элле, я помню о них, а другим я вижу сегодняшний Калининград".
… и о начале карьеры писателя
"Три года я проработала в театре, мне приносили очень плохие пьесы, и я подумала: чем исправлять ошибки, поправлять эти пьесы, попробую-ка я сама писать пьесы, книги. Я позанималась, подготовилась, поизучала, я очень люблю учиться.
Книга "Детство сорок девять" – это мой первый сборник рассказов, он написан в 80-е годы. Это истории моего детства, это то, что осталось у меня в памяти, московский двор, отношения между детьми.
А первая взрослая (условно) книга вышла в 1993 году, первый рассказ, который открывает эту книгу, называется "Счастливые", а весь сборник носит название "Бедные родственники". Волею судьбы эта книга вышла во французском издательстве и на французском языке даже раньше, чем на русском. В России этот сборник вышел в 1994 году".
Книги – как заново прожитая жизнь
"Я с гордостью говорю, что я - писатель старый, но молодой. Первая книжка вышла, когда мне было 50 лет, и вот на протяжении 20 лет уже пишу.
Я проживаю заново свою жизнь: моя первая книга "Детство сорок девять" – это мое раннее детство, потом в "Бедных родственниках" я пишу о 60-х годах, потом книга "Сонечка" - те же годы. Далее идет "Медея" – это моя юность и мой любимый Крым, "Казус Кукоцкого" – это моя биология, жизнь в биологической среде и размышления о жизни и смерти, тема границы между жизнью и смертью.
Меня иногда спрашивают, почему я не пишу о современности? А не пишу, потому что я медленно соображаю – думаю качественно, но медленно. И о сегодняшнем времени пока ничего еще не могу сказать.
Когда я пишу какой-то рассказ или роман, у меня всегда есть какой-то крючочек из реальности. Не бывает выдуманных историй от начала и до конца. Обычно жизнь дает какой-то предлог. Так было и с книгой "Сонечка". Во время моей юности, когда друзья моих родителей разводились, как правило, это были кровавые скандалы, при которых билась посуда, шла сильная дележка имущества и так далее... А вот прошло 30 лет, наше поколение - гораздо более свободное, более богемное, только начались в нашем кругу разводы - довольно большое количество разводящихся друзей смогло сохранить хорошие отношения с бывшими женами/мужьями, они не поссорились с детьми, а жены вели себя при этом так, чтобы дети не враждовали с отцами.
Все мы в большей степени живем автоматически: утром автоматически просыпаемся, делаем завтрак и идем на работу. Мы должны быть благодарны этой способности, но не менее важно в какой-то момент осознать меру автоматизма и выйти из этого автоматического пространства. За автоматическим выполнением долга исчезает радость жизни. Умение радоваться данности, тому, что имеешь, – мне этому пришлось учиться.
Я и сейчас нахожусь в процессе обучения. Умению радоваться жизни поспособствовал и рак, который мне удалось побороть четыре года назад. Я благодарна болезни, которая открыла во мне эту опцию, что надо радоваться, надо учиться радоваться несмотря на то, что у нас масса разных неприятностей…"
© Анна Михайлова, специально для информационного агентства Русский Запад
© Фото автора
И это молчащее поколение немцев жило здесь, в Калининграде, и параллельно Элле снял фильм о судьбах оставшихся еще в живых немцах, которые были отсюда выселены. Они частично жили в Восточной Германии. И поэтому картинка моя относительно Калининграда немного двоится: одним краем глаза я вспоминаю фильмы Элле, я помню о них, а другим я вижу сегодняшний Калининград".
… и о начале карьеры писателя
"Три года я проработала в театре, мне приносили очень плохие пьесы, и я подумала: чем исправлять ошибки, поправлять эти пьесы, попробую-ка я сама писать пьесы, книги. Я позанималась, подготовилась, поизучала, я очень люблю учиться.
Я учиться люблю и умею, я знаю, как это делать, поэтому я научилась кое-чему сама. Проработав три года в театре, я ушла в драматургию – делала инсценировки для детских театров, писала пьесы для кукольных театров, некоторые из них до сих пор идут, и только в конце 80-х годов я позволила себе писать рассказы.
Книга "Детство сорок девять" – это мой первый сборник рассказов, он написан в 80-е годы. Это истории моего детства, это то, что осталось у меня в памяти, московский двор, отношения между детьми.
А первая взрослая (условно) книга вышла в 1993 году, первый рассказ, который открывает эту книгу, называется "Счастливые", а весь сборник носит название "Бедные родственники". Волею судьбы эта книга вышла во французском издательстве и на французском языке даже раньше, чем на русском. В России этот сборник вышел в 1994 году".
Книги – как заново прожитая жизнь
"Я с гордостью говорю, что я - писатель старый, но молодой. Первая книжка вышла, когда мне было 50 лет, и вот на протяжении 20 лет уже пишу.
Я проживаю заново свою жизнь: моя первая книга "Детство сорок девять" – это мое раннее детство, потом в "Бедных родственниках" я пишу о 60-х годах, потом книга "Сонечка" - те же годы. Далее идет "Медея" – это моя юность и мой любимый Крым, "Казус Кукоцкого" – это моя биология, жизнь в биологической среде и размышления о жизни и смерти, тема границы между жизнью и смертью.
Меня иногда спрашивают, почему я не пишу о современности? А не пишу, потому что я медленно соображаю – думаю качественно, но медленно. И о сегодняшнем времени пока ничего еще не могу сказать.
Когда я пишу какой-то рассказ или роман, у меня всегда есть какой-то крючочек из реальности. Не бывает выдуманных историй от начала и до конца. Обычно жизнь дает какой-то предлог. Так было и с книгой "Сонечка". Во время моей юности, когда друзья моих родителей разводились, как правило, это были кровавые скандалы, при которых билась посуда, шла сильная дележка имущества и так далее... А вот прошло 30 лет, наше поколение - гораздо более свободное, более богемное, только начались в нашем кругу разводы - довольно большое количество разводящихся друзей смогло сохранить хорошие отношения с бывшими женами/мужьями, они не поссорились с детьми, а жены вели себя при этом так, чтобы дети не враждовали с отцами.
Все мы в большей степени живем автоматически: утром автоматически просыпаемся, делаем завтрак и идем на работу. Мы должны быть благодарны этой способности, но не менее важно в какой-то момент осознать меру автоматизма и выйти из этого автоматического пространства. За автоматическим выполнением долга исчезает радость жизни. Умение радоваться данности, тому, что имеешь, – мне этому пришлось учиться.
Я и сейчас нахожусь в процессе обучения. Умению радоваться жизни поспособствовал и рак, который мне удалось побороть четыре года назад. Я благодарна болезни, которая открыла во мне эту опцию, что надо радоваться, надо учиться радоваться несмотря на то, что у нас масса разных неприятностей…"
© Анна Михайлова, специально для информационного агентства Русский Запад
© Фото автора