Преступление раскрыто. Преступники на свободе

 17 марта 2016 года на депутата Калининградской областной Думы Игоря Рудникова было совершено покушение. Он чудом остался жив. Всех подельников полиция установила за считанные сутки. Однако в суде сейчас только один обвиняемый, хотя – согласно официальной версии – действовал «в составе группы», но «по неустановленному мотиву». «Мы даже не представляем себе масштаба криминализации наших правоохранительных органов в Калининградской области», - говорит депутат и журналист

В Центральном районном суде г. Калининграда второй месяц идёт процесс над единственным обвиняемым в преступлении – бывшим сотрудником полиции Алексеем Кашириным. Согласно обвинению, непонятно по какой причине он напал на депутата Калининградской областной Думы Игоря Рудникова в кафе «Солянка», нанеся пять ударов ножом. На самом деле многочисленные свидетели видели, как другой подельник держал Рудникова, чтобы подавить сопротивление. Произошедшее – это совершенно явное заказное покушение на убийство. Сейчас громкое уголовное дело становится всё более тихим.

Почему так происходит и будут ли наказаны преступники? «Русский Запад» поговорил с Игорем Рудниковым.

- Расскажите, что сейчас происходит в суде.

- Сейчас судья и государственный обвинитель пытаются закончить допрос свидетелей. Они спешат. Хотя многие свидетели, в том числе очень важные, не явились, непонятно, по каким причинам. Я заявляю ходатайства с требованием привлечь судебных приставов, чтобы они не только обеспечили явку, но и при необходимости охрану свидетелей. Речь идёт о людях, которые видели нападавших на меня, вот этих киллеров, и неявка их в суд вызывает вопросы. Свидетели живут в Калининграде, не в других городах России, не за рубежом. Но судья оставляет без внимания мои ходатайства, мои требования. Настроение такое: надо побыстрее сворачиваться.

Смысл происходящего сводится к одному: есть обвиняемый, давайте определим ему меру наказания и на этом всё закончим. Хотя, если прочитать материалы уголовного дела, ­ а надо отдать должное рядовому звену полицейских, оперативников, следователей, в том числе Следственного комитета, – особенно большая помощь была от правоохранительных органов Санкт-­Петербурга, для которых это одно из звеньев большого уголовного расследования с большим количеством ситуаций, фигурантов, потерпевших, жертв, в том числе убитых, – то там целая криминальная сеть. Так вот усилиями участников расследования по сути дела картина покушения ясна. Начиная от заказчика, я неслучайно его назвал публично и настаиваю на этом – это Ковальский Александр.

- Эта фамилия прозвучала в суде? Она занесена в протокол?

- Да. В материалах уголовного дела она присутствует.

- Означает ли это, что суд обязан дать оценку вашему утверждению?

- Безусловно! И вот в это всё упирается. Известен заказчик, известен посредник – Ренат Иминов. Известен организатор преступления – криминальный авторитет Александр Миров, который спокойно уехал в Казахстан и оттуда продолжает руководить своим бизнесом в Калининграде и спокойно получает из Калининграда деньги. Он строит здесь жильё, продаёт его, ему деньги перечисляют в Казахстан. Он выдаёт в Казахстане нотариальные доверенности на каждую квартиру. Один из домов, где идёт продажа, – это Орудийная, 35. Никакой тайны нет.

Нашими усилиями был допрошен один из свидетелей – риэлтор, который работает с Мировым. Абсолютно вменяемый человек, он подтвердил, что недавно была очередная продажа квартиры и деньги были перечислены Мирову в Казахстан.

Я спрашиваю, почему ни полиция, ни Следственный комитет и суд в данном случае частное определение не выносит, чтобы правоохранительные органы Казахстана допросили Мирова. Местоположение его известно. Его даже в розыск никто не объявлял.

- А какое у него гражданство?

- Российское. Миров родом из Казахстана. Его можно найти, допросить и при необходимости экстрадировать в Калининградскую область. И не по моим оценкам, не по моим соображениям, он является организатором. Это подтверждается многочисленными доказательствами.

Полицейский Васюк удерживал Игоря Рудникова, пока полицейский Каширин наносил ему удары ножом. Полностью криминализованные правоохранители.

Полицейский Каширин. Фотография: соцсеть.

- Откуда эти доказательства?

- Всё есть в материалах уголовного дела. В суде озвучены показания свидетелей, в том числе участника этой группировки. Он идёт не обвиняемым, а свидетелем обвинения. Это Дмитрий Солодилов, житель Санкт-­Петербурга. По поручению Мирова, за деньги он приобретал билеты из Питера в Калининград, из Калининграда в Питер и Москву для киллеров, получал ксерокопии их паспортов. Он снимал здесь квартиру, чтобы всё происходило без предъявления паспортов, которые требуют в гостиницах.

Более того, он занимался организацией их транспортировки по Калининграду, возил из аэропорта в «Солянку» на рекогносцировку, потом из «Солянки» возил на съёмную квартиру. Когда они скрылись, он обеспечивал их вывоз из Калининграда в аэропорт Храброво, там же приобретал билеты. Он дал эти показания. Но, опять­таки, не благодаря калининградскому следствию, а благодаря питерскому. Я так понял, что он проходит важным свидетелем ещё по ряду дел, в которых фигурирует эта группировка. Второй участник нападения на меня, капитан полиции Васюк...

- Бывший?

- Ну, теперь он бывший, наверное. Питерские правоохранительные органы указывают, что там целая действующая группировка: около 50 человек. Сотрудники полиции, прокуратуры, адвокаты, которые работали по наводке из арбитражных судов, где выясняли имущественные отношения солидные бизнесмены, и потом нападали на них. Васюк проходит по делу об убийстве двух коммерсантов, в том числе одной женщины.

- Васюк – это который вас держал?

- Да. Я об этом в суде говорил, почему мне били ножом не в сердце, не в голову.

Подсудимый Каширин в бытность полицейским.

- Вы отвечаете на вопрос, который я ещё не задал: «Если бы хотели убить, то…»

- А у них такой стиль. Одной из жертв, женщине, на которую опять­-таки напал Васюк, один из нападавших на меня, он нанёс 14 ударов ножом. Не в сердце и не в голову, а в разные части тела. Трижды прострелил ноги. Она умерла в больнице от кровопотери.

Киллер – не робот, не машина, он понимает, что есть вероятность его задержания. Если удар в сердце или в голову – это сразу же умышленное убийство, это – пожизненный срок, если преступление совершено в группе, а это – группа.

Тем более сотрудники правоохранительных органов, каковыми были Васюк и единственный обвиняемый по моему делу Каширин, прекрасно понимают эти нюансы. Они чётко отрабатывают на этот случай возможность своей защиты. Мол, непредумышленное убийство – удары, опасные для жизни, но которые не приводят к моментальной смерти.

Я проявил инициативу. Следствие этого не сделало, суд не сделал. Я пригласил двух специалистов. В том числе профессора, доктора медицинских наук Сергея Владимировича Орлова, который 34 года действующий нейрохирург, он и сейчас продолжает делать операции. Он чётко объяснил суду, чем отличаются удары в ногу, даже в живот…

Оказывается, удар ножом в живот может быть менее опасным, чем удар в ягодицу. После удара в живот могут быть повреждены внутренние органы, может начаться внутреннее кровотечение. Но у меня тоже было внутреннее кровотечение. У меня образовались большие гематомы ­ кровь шла из повреждённой артерии внутри бедра, меня второй раз хотели оперировать, потому что была угроза заражения крови. Это после того, как меня зашили. Что с этим делать? Хорошо, что организм выдержал.

Киллер бил профессионально.

Доктор Орлов привёл в качестве примера инструкции штыкового боя XIX – начала XX века, как наносить удары в эти части тела. Почему? Здесь нельзя наложить жгут, перевязку сделать. Здесь большое скопление артерий и ответвлений артерий.

«Группа поддержки» подсудимого киллера: «С вами мы тоже разберёмся». Поначалу вели себя сдержанно, а потом поняли, что дозволено всё.

- Такие пояснения давал доктор Орлов?

- Да, это Орлов говорил в суде. Он рассказывал, что иногда даже при повреждении сонной артерии её можно попытаться пережать. А вот артерия в ягодичном массиве находится на глубине 12 – 14 см. Как её пережать? Толщина артерии – с большой палец. Мне артерию только повредили. Если бы перерезали, я бы умер через две минуты буквально.

Орлов приводил эти аргументы, раскрывая замысел преступников. Нападавший бил ножом с расчётом, чтобы я умер от кровопотери. Первый удар – в почку. Нож прошёл в 2 мм. Если бы попали ещё и в почку, я бы там умер.

В суде ведь дошло до абсурда: там утверждают, что и крови-­то не было. На полном серьёзе!

- Как это?

- А вот так! Они привезли вдруг свидетеля – врача «Скорой помощи» Кузьмину Анну Александровну. Она заявила в суде, что руководила бригадой «Скорой помощи», что приехала по вызову, что лежал Рудников.

И вот в этот момент заговорила судья. Она индифферентно реагировала на показания свидетелей обвинения до этого. А тут сразу начался душевный опрос, даже не допрос, в результате которого Кузьмина на чистом глазу заявила, что крови она не видела, ножевых ранений она не видела.

Её судья спрашивает: откуда вы знаете про ножевые ранения? Она: мне Рудников сказал. Судья: вы их видели? Она: нет, не видела.

Кузьмина заявила, что в «Скорой помощи» меня осмотрела, что у меня было удовлетворительное состояние, хорошее давление.

Я уточнил: а как вы у меня померили давление? Она показала: ну, вот здесь вот на плечо манжетку наложила и померила давление.

Мне пришлось на следующий день подать в отношении неё заявление о преступлении – даче заведомо ложных показаний.

Я потребовал, и к материалам дела были приобщены фотографии, сделанные журналистами после покушения. На фотографиях видно, что я был одет в пальто­пуховик. В нём меня погрузили на носилки и поместили в машину «Скорой помощи». Кузьмина меня не осматривала, а сразу села в кабину к водителю. Мною занимались фельдшер с санитаром.

Внутри машины «Скорой помощи» фельдшер переговаривался с Кузьминой через окошко в кабине водителя. Я отчётливо помню: с меня никто не снимал пальто. Как можно, не снимая пальто, измерить на плече давление?

Есть показания в материалах дела, что меня раздевали в БСМП, чуть ли не в операционной. Я приглашал врача-­свидетеля, который видел, как меня привезли на «Скорой помощи» в больницу, как вытащили на носилках в этом пальто-­пуховике и там меня раздевали, как я истекал кровью.

Фельдшер разрезал мои джинсы, чтобы был доступ к ранам. Он говорил Кузьминой, что пытался забить марлевым тампоном рану, но его выбивает кровью, что кровь он не может остановить...

Девушка, сотрудница кафе «Солянка», оказывала мне первую помощь. Я был вынужден заявить её в качестве свидетеля в суде, хотя её за целый год не допрашивали ни полиция ни разу, ни следователь. Она удерживала рану, кровь фонтанировала. Она говорила: у меня руки все были в крови, был залит передник.

Был задан вопрос: «А можно было не увидеть кровь?» Она ответила: «Да вы что?! Там было всё залито».

Витаутас Лопата выступал, завпроизводством выступал, человек шесть из «Солянки» рассказывали.

Более того, в материалах уголовного дела есть информация: с места преступления были взяты пробы и было установлено, что это – кровь, и что это – моя кровь. Но позиция судьи и позиция адвоката Коноваленко (ну это жена судьи областного суда), которая защищает киллера Каширина, такая – они всем свидетелям задают вопрос: «У вас есть медицинское образование? Как вы можете говорить, что это кровь?»

Хотя эти показания явно противоречат показаниям доктора медицинских наук, профессора Орлова, который говорит: «Не надо быть специалистом, чтобы определить, что у человека идёт кровь».

Игорь Рудников: «Мы даже не представляем себе масштаба криминализации наших правоохранительных органов в Калининградской области».

- Какую цель можно преследовать такими вопросами?

- Цель, понятно, какая. Судья потом, уединившись в совещательной комнате, готовя приговор, давая оценку всем изложенным показаниям, может взять за основу показания доктора Кузьминой и сделать вывод о лёгких телесных повреждениях. А, соответственно, цель такая, чтобы определить меру наказания для Каширина минимальной. Они планируют, по моим сведениям, на три года. Чтобы через полгода он уже вышел по УДО.

- Что можно этому противопоставить?

- Я – потерпевший, я дал показания. Они говорят: необязательно ваше присутствие. Но если бы я и мой представитель Михаил Золотарёв не участвовали в процессе, то, думаю, что все основные доказательства были бы просто отметены. Не появились бы многие свидетели. Свидетели бы не дали показаний в полном объёме. На это, я вижу, делалась ставка изначально и делается и сейчас.

В материалах уголовного дела всё понятно, кто есть кто. Мы остановились на организаторе. Есть ещё сообщники. Есть сами киллеры. Ведь их приехало трое, а не один. Установлены их фамилии. Дело не только в показаниях Солодилова. В деле есть билеты. Они все сразу приобретались на трёх человек.

- На их настоящие фамилии?

- Да. В аэропортах с 2006 года фиксируется и сохраняется в памяти несколько лет весь пассажиропоток. При желании фотографии, видеоизображение киллеров можно извлечь. И в Храброво, и в Санкт-­Петербурге, и в Москве. Можно увидеть, как они вместе передвигаются, общаются, держатся группой. Но ничего этого сделано не было.

Тем не менее Солодилов опознал всех трёх киллеров и организатора Мирова.

Свидетель Иминов.

- Где допрашивали Солодилова?

- В Санкт­-Петербурге. Его питерские допрашивали. Поэтому всё состоялось. Он опознал и омоновца Каширина, и капитана Васюка, который меня удерживал, пока Каширин резал, и Боротова, который сидел за рулём «Мерседеса» и поджидал их. Тем не менее управление Следственного комитета в Калининграде продолжает утверждать, и даже в ходе уже судебного процесса, когда СК уже не участник расследования, он не вправе давать оценок, он заявляет, что второе лицо, которое нападало на меня, не установлено. Как же оно не установлено?! Есть все показания. Васюк сейчас находится в следственном изоляторе «Кресты», он проходит по ряду уголовных дел: два убийства, рэкет, похищение человека. Там серьёзные статьи. Ему светит реально пожизненный срок. И почему следственное управление не хочет признавать его как подельника Каширина? Ответ тоже на поверхности: чтобы Каширин получил минимальное наказание. Он на это надеется и поэтому держит язык за зубами, никаких показаний не даёт.

Материалы по всем остальным участникам нападения, по расследованию дела в отношении организаторов, заказчика выделены в отдельное производство.

- Якобы по ним ведётся следствие?

- На самом деле, никакого следствия не ведётся.

- Какие­-то начальные шаги предприняты?

- Я повторяю: в материалах нынешнего уголовного дела всё названо своими именами. Начнём с того, что есть такой фигурант Ринат Иминов. Он давал показания в суде. На нём просто написано, что он – подельник. Я это необразно говорю. Я опираюсь на результаты серьёзного исследования, которое присутствует в материалах дела. Он прошёл обследование на полиграфе, на детекторе лжи. Установлено, что он лжёт, во­-первых, и, во­-вторых, он знает, кто ­ заказчик, кто ­ организатор и кто – нападавшие. Это официальное заключение, сделанное нашей доблестной полицией.

- Это не домыслы участника процесса?

- Нет, это не мои умозаключения, не моё субъективное восприятие, не моё предубеждение. Это в показаниях, в уголовном деле.

- Суд это тоже имеет перед глазами?

- Да! Всё это есть. Установлено судом, что он предоставил киллерам свой «Мерседес». Это установленное обстоятельство. Он не отрицает, что он знаком с организатором Мировым. Он не отрицает, что передал Мирову этот «Мерседес». Всё на поверхности.

Когда произошло нападение и когда он узнал о том, что «Мерседес» найден – видимо, они должны были его сжечь или ещё что-­то сделать, всё не по плану пошло ­ то он бросился в бега. Он пять дней скрывался в Отрадном. Его начали разыскивать, потому что он владелец этого «Мерседеса». Причём Иминов перед покушением на меня пытался сделать липовые документы, что автомобиль кому-­то другому принадлежит. Это тоже стало известно. Люди, которые этим занимались, они полиции сообщили, что к ним обращался Иминов и организатор Миров, пытались подделать эти документы задним числом.

В чём смысл? Иминов явился в полицию только тогда, когда пришёл его знакомый и сказал, что, дескать, с полицией произошли переговоры, они обещают тебя не задерживать, ты пойдёшь как свидетель. Фактически была некая неформальная сделка со следствием, с полицией.

После этого он поехал в полицию. То есть полиции было известно, где он находится. Ну, если приходит какой-то человек от полиции, неужели полиция не может установить, где тот скрывался?

- Эта информация откуда?

- Это всё есть в показаниях, в судебном деле.

- Иминов производил впечатление человека, который чего­-то боится?

- Сейчас расскажу подробнее. Иминов, хотя никогда не был судим, но он в суде подтвердил, что проходил по ряду уголовных дел, состоял прежде в бригаде Пуха­Решетина, которого застрелили. А теперь он рассказал то, что отрицал на предварительном следствии.

Когда его раньше допрашивали об отношениях с Ковальским, он говорил: да, я знаю, что есть такой глава администрации Светлогорского района, видел по телевизору. Здесь в суде он уже заявил: да, мы давно дружим, у нас дружеские отношения.

- Прямо этими словами?

- Да, вот дословно: «У нас хорошая дружба». Маленький такой момент, чтобы всё воедино связать. Почему именно он предоставил «Мерседес» Мирову, при том что он хорошо дружит с Ковальским?

- На самом деле удивительное совпадение.

- Мирова он давно знает. Оба из Казахстана. Миров как бы не знаком с Ковальским. Иминов не отрицает, что дружен с Ковальским и дружен с Мировым. При этом Миров – организатор нападения. Нанимает в Питере киллеров, организует всю эту рекогносцировку, их размещение, эвакуацию и так далее. И накануне, и в день нападения Иминов находится вместе с Мировым. Он этого не отрицает.

17 марта 2016 года, Иминов в суде об этом сообщил, он с утра до вечера находился вместе с Мировым в ресторане «Бухара». Они обсуждали в том числе вопросы, связанные с тем, чтобы отвести от него след по «Мерседесу». Это говорит либо о совершенной глупости Иминова, Мирова и Ковальского – взять «Мерседес» одного из участников нападения, чтобы эвакуировать киллеров. Я всё­-таки думаю, что не такие они дураки и идиоты, и рассчитывали всё сделать скрытно и замести следы. Но здесь сыграла свою роль алчность и жадность Иминова. Почему?

Миров сказал, что нужно найти машину. Её бы пригнали из другого региона, но у нас ­ граница. Поэтому нужно было найти машину, зарегистрированную в Калининградской области на постороннего человека, которая была бы в распоряжении Мирова и киллеров, чтобы на этой машине встретить их в аэропорту, не прибегать к услугам такси (это лишние свидетели), привезти их в «Солянку», показать место, потом на квартиру, потом на этой машине они должны были на следующий день приехать в «Солянку», напасть на меня и на этой же машине скрыться. В дальнейшем машина должна была быть уничтожена.

Что им помешало её уничтожить? Это пока загадка. Возможно, на улице были полицейские или ещё что­-то. Они её просто бросили и скрылись. Именно в машине, хотя они затирали все отпечатки пальцев, и перчатки были обнаружены, тем не менее Каширин оставил отпечатки своих пальцев и Солодилов, человек, который дал показания.

Иминов, говоря на языке его окружения, скрысятничал. Заказчик, я полагаю, по требованию организатора, дал деньги на покупку такого автомобиля. Иминов взял деньги, а отдал свой старый «Мерседес» 1988 года выпуска.

С этим «Мерседесом» у них пошли постоянно накладки. 16 марта 2016 года прилетают киллеры в аэропорт Храброво – за сутки до нападения, их надо встретить на незасвеченной машине. «Незасвеченная» машина, «Мерседес» Иминова, глохнет на проспекте Мира. Она подъехала к кафе «Солянка», получила инструкции от организатора Мирова, он там уже находился, и должна была поехать в аэропорт забрать киллеров и привезти их назад. Но у «Мерседеса» проблемы с электропитанием, машина глохнет на трамвайных путях между магазином «Луксор» и стадионом «Балтика», недалеко от кафе «Солянка».

Машина уже привлекает внимание. Что делать? Миров, в нарушение всех правил конспирации, звонит своему земляку из Казахстана, таксисту Череску, с которым он за два года виделся всего лишь один раз. Они по уголовным делам проходили в Казахстане. Спустя два года он ему вдруг звонит и говорит: «Ты не можешь встретить моих друзей в аэропорту?» Тот подъезжает к «Солянке», получает инструкции от Мирова. Миров поручает Солодилову сесть в машину. И они – таксист-­частник Череску на своём «Опеле­-Омега» – вдвоём едут в аэропорт, встречают этих трёх человек, Каширина, Васюка и Боротова, привозят их в «Солянку». Засвечивается этот таксист.

И хотя он сейчас заявляет – и это показывает качество работы следствия и суда, – что да, он их несколько раз возил туда­-сюда. Он их описал в общих чертах, но сказал, что он их не помнит. Это – классическое заявление многих свидетелей, которые видели нападавших около «Солянки»: «Да, я их видел, но описать не могу. Не помню». То есть люди боятся.

А что ещё говорить, когда в зале суда сидят семь вот этих бритоголовых братков.

- Эти «братки» были в суде с самого первого заседания?

- Нет. Видимо, был план. Ставка была сделана на то, чтобы те немногие надлежащим образом закреплённые доказательства – вообще доказательств много – дезавуировать в суде. Ведь сведения, которые сообщают свидетели, и доказательства, приобщаемые к материалам дела на стадии предварительного следствия, имеют значение только тогда, когда они находят подтверждение в ходе судебного процесса.

А как дезавуировать доказательства в суде? Не допустить явку ключевых свидетелей. Если кто­-то всё­-таки явится, оказывать на них давление, запугивать и пытаться какими-­то контр-действиями свести на нет те доказательства, которые будут появляться.

Но для них были шоком несколько вещей. Первое, что Солодилов, как участник этой цепочки, подтвердит и даст все показания. Это заслуга питерских правоохранителей. Даже когда Каширина по видеосвязи опознали два свидетеля, которые видели, как Каширин и Васюк нападали на меня в «Солянке», это не произвело ни на Каширина, ни на его защитника такого впечатления. Но когда озвучили показания Солодилова, Каширин вскочил. Человек взял 51-­ю статью (позволяет не свидетельствовать против себя согласно Конституции. - Прим. ред.), он целый год молчит. И вдруг он начал кричать из этой клетки: «Меня оговаривают!» У него сдали нервы.

Прокурор его спросила: «Вы готовы дать показания?» Каширин тогда: «Нет, я потом».

Потом они увидели, что мы наполняем материалы дела серьёзными документами. Я не ограничился миссией потерпевшего, который дал показания и сложил руки. Я активно стараюсь способствовать раскрытию преступления на стадии суда, приобщая к материалам дела новые и новые доказательства. И это их смущает. Появляются новые свидетели, которые дают показания, которых не удосужились опросить ни полиция, ни Следственный комитет.

Вот поэтому в суд явилась бригада – шестеро молодых людей, 20 – 24 года, накачанные, с набитыми кулаками. Они не студенты, как их представляют. Под руководством мужчины лет 35­-ти. Он тщательно избегал того, чтобы назвать себя, но видно было, что он ими управляет. Я его спросил: «Какова ваша цель? Вы собираетесь здесь устроить теракт? Мне нужно вызвать полицию?» Это его испугало, он назвал себя: Андрей Олегович Кустов.

Первый раз, когда они пришли, они вели себя настороженно. Во второй раз они поняли, что им многое позволяется. Они стали оказывать давление не только на свидетелей, которые дожидаются в коридоре, перед залом суда, но даже и на тех людей, которые приходят, чтобы поддержать меня. Они начали их фотографировать на смартфоны и говорить: видите, мы вас сфотографировали, если что – найдём!

Мне они сказали: «Мы с вами тоже разберёмся». Всё это в присутствии судебных приставов и полицейских.

Всё открылось, когда в суд пришёл Иминов, друг Ковальского и Мирова. Он появился в в окружении этой бригады бритоголовых. Когда я достал телефон, чтобы сфотографировать Иминова, они чуть ли не с кулаками кидаются на меня, один бежит к судебному приставу и кричит, что нарушаются права гражданина.

Теперь понятно, кто их пригласил и нанял. Они – его группа поддержки.

Судья Алиева старательно делает вид, что ничего не замечает. Позицию нейтралитета заняла государственный обвинитель прокурор Анна Огородник. Хотя я сделал официальное заявление в суде, что эта бригада оказывает давление на свидетелей, угрожает мне и препятствует расследованию.

- Но им же положено быть нейтральными?

- Судья и прокурор должны реагировать на действия присутствующих. Я проиллюстрирую. Меня приходят люди поддержать. Когда кто-­то из них ведёт запись на телефон, то судья Алиева немедленно даёт указания, и судебный пристав выводит человека, заломав руки. А здесь сидит бригада, которая комментирует происходящее: «Гы­гы­гы… Ха­ха­ха…» Прямо в процессе. Судья отводит глаза. Хотя я встаю и прошу вмешаться судебных приставов. Но Алиева никак не реагирует.

Когда Иминов выступал в суде, сразу было понятно, кто в суде хозяин. Я не видел ни одного из свидетелей, который бы стоял перед судьёй, засунув руки в карманы. А Иминов себе позволял такое. Он так и давал показания.

Когда прокурор задавал вопросы Иминову, он реагировал так: а что, я должен отвечать на ваш вопрос? Я не буду отвечать.

За такое поведение суд вправе наказать в административном порядке. Свидетель пренебрежительно относится к суду. Судья говорит: «Вы должны отвечать». Он: «Ну, ладно. Не помню я».

Это непросто предвзятость. Суд закрывает глаза на поведение людей, которые явно представляют интересы преступников. По­-другому это нельзя назвать.

Ещё одна история. Должен был давать показания свидетель, который видел нападавших. Они прямо мимо него прошли и сели в машину. Но он почему­-то не явился, хотя живёт в Калининграде. Я заявил ходатайство суду, чтобы обеспечить его явку в суд с помощью судебных приставов. Судья проигнорировала. Этот свидетель был на следствии, он давал показания. Он запомнил номер автомобиля, дал очень подробные показания.

Суд сейчас уже перешёл к исследованию письменных доказательств.

- Мотив, с которым действовал Каширин, в суде оглашался?

- Следственный комитет утверждает, что мотив нападения не установлен. Так и записано в обвинительном заключении: «По неустановленному мотиву». Из Питера приезжают пять человек, и мотив не установлен.

Все посредники установлены. Всё есть в материалах дела.

- Как эти люди, которые приехали с обвиняемым Кашириным, спокойно покинули Калининградскую область – несмотря на массу видеокамер, напичканность области правоохранительными органами?

- Я не могу говорить обо всей России, но в Калининградской области правоохранительные органы обеспечивали это покушение. Я сделал заявление по этому вопросу, и оно приобщено к материалам дела.

Действия организованной преступной группы изначально были квалифицированы не как покушение на жизнь государственного или общественного деятеля, а как хулиганство. Это позволило преступникам скрыться, замести следы и залечь на дно.

Суд отказал мне в переквалификации совершённого преступления.

17 марта 2016 года в больнице, в реанимации, я назвал имя заказчика – Александра Ковальского. На период расследования я просил отстранить его от исполнения обязанностей главы администрации Светлогорского района. За ним стоит группа заинтересованных лиц. Он всего лишь звено. Он создал им проблемы, не согласовывая свои действия со своей крышей. Он решил показать, что он такой крутой...

Меня больше всего настораживает, что до сих пор – больше года прошло – на официальных ресурсах полиции и Следственного комитета не вывешены объявления о розыске киллеров. В нашем регионе в аэропорту, на границе не были выставлены маяки – объявления о розыске нападавших, организатора и пособников преступления.

- А статус депутата Калининградской областной Думы о чём­-то говорил правоохранительным органам?

- Они это отметают.

- Это должно настораживать и обычных граждан.

- Люди, которые приходят в суд, чтобы меня поддержать, говорят: «Боже мой! На что может рассчитывать человек, у которого нет такой подготовки, как у вас?» На что может в такой ситуации рассчитывать человек, который не является депутатом, журналистом, у которого нет своей команды, когда ему потребуется в аналогичных случаях защита от государства? Обычного человека просто раздавят. Его дело даже расследовать не будут. Оно будет списано как «глухарь» – «за невозможностью установить личности преступников».

- А почему они не хотели квалифицировать по 277­-й статье УК РФ – покушение на жизнь государственного или общественного деятеля?

­ Она предполагает формирование объединённой оперативно­-следственной группы с участием всех силовых структур, включая ФСБ, таможню, даже пограничные войска. А ещё статья 277 – это статья без срока давности. Дело по такой статье нельзя прекратить тихо через два года, как по статье 213 (хулиганство).

Я утверждаю о заинтересованности правоохранительных органов не расследовать это дело. Я заявил в суде о требовании возбудить уголовное дело в отношении руководителя Следственного управления СК России по Калининградской области Леденёва – в связи с бездействием.

Когда читаешь дело, то спрашиваешь себя постоянно: а почему не предъявлены обвинения этим лицам? Почему они на свободе? Почему в статусе свидетелей?

- В каком статусе Александр Ковальский?

- Его допрашивали как свидетеля, но проходить исследование на детекторе лжи ему не предлагали. Он давал показания, но не в суде, а на предварительном следствии: он сообщил, что ко мне плохо относится, он меня знает, он заявлял, что готов пройти исследование на полиграфе. Но ему не предложили.

Кстати, то, что Иминов врёт, детектор лжи установил с точностью в 99,5%.

МЫ РАСКРОЕМ!

24 марта 2016 года, через неделю после покушения на Игоря Рудникова, начальник Управления МВД по Калининградской области генерал Евгений Мартынов заявил, отчитываясь перед депутатами Калининградской областной Думы:

«Были установлены свидетели, которые сообщили, что ножевые ранения Рудникову нанесли два человека славянской национальности. Нападавшие скрылись на автомобиле. Со слов свидетелей, нами был составлен фоторобот и задержан уроженец Казахстана, причастный к данному делу. Мы продолжаем с ним работать. В ближайшее время это преступление мы раскроем».

- Почему тогдашний начальник УМВД по Калининградской области Евгений Мартынов через несколько дней после покушения заявил о раскрытии преступления со 100%­ной уверенностью?

­ Он сказал, что все участники покушения установлены и оно в ближайшие дни будет раскрыто. Оно раскрыто. Он прав. Но преступники остаются на свободе.

Они были установлены оперативным путём. Ещё не были известны исполнители. У полиции были их изображения, по ним можно было выйти на след остальных.

Оперативным путём правоохранительные органы установили, что заказчиком является Ковальский. Я об этом говорю так, потому что разговаривал с целым рядом руководителей правоохранительных структур, кроме руководителя управления Следственного комитета, – они все подтвердили.

Нападение было среди бела дня, в центре города. Киллеры скрывались на машине, они одних перекрёстков пересекли около 10 штук. Их зафиксировала не одна камера, а целый набор камер. Знаменитый «Безопасный город». Правда, теперь органы утверждают, что видеокамера на входе в зоопарк именно в этот день не работала.

- И всё же на чём основана уверенность в том, что правоохранительные органы координированно бездействовали после покушения на вас?

- 24 марта 2016 года в Калининград приехал член Совета по правам человека при президенте России Леонид Никитинский. Его официально встречал министр Коломиец в аэропорту, его официально принимал и.о. начальника УВД. На тот момент – полковник полиции Шельпеков. Визит Никитинского был назначен Федотовым, главой президентского Совета. Его миссия была оценить законность и эффективность действий правоохранительных органов.

Никитинский – кандидат юридических наук, подготовленный человек. Когда он расспрашивал о характере преступления, ему и.о. начальника УВД полковник полиции Шельпеков заявляет: да там ничего серьёзного, пиар, вы же знаете, у нас выборы в этом году, хулиган один перочинным ножиком три раза царапнул. Это – слова должностного лица! Как это расценивать? Как попытку скрыть преступников.

У Никитинского с Шельпековым был официальный разговор. Это не встреча в кафе или в бане.

Хорошо, мы знакомы с Никитинским. После этого Никитинский приехал ко мне в больницу и говорит: «Вот, оказывается, Игорь, пиар у тебя такой, вот такая штука».

Я лежу на больничной койке, весь в капельницах, отвечаю: «Слушай, можно всё инсценировать, кино показать. Давай мы посмотрим официальные документы». Прошу дать мне историю болезни, протокол операции. Приходит медсестра: «Вам запрещено это давать». Сидит Никитинский, я говорю: «Это моя история болезни!» Никитинский удивляется: «Как же так?!» Я звоню главврачу БСМП: «Мне к прокурору области обращаться?» И вот в палату приходит начмед с этой историей болезни: «Я могу вам показать, но не дам». Приходим к компромиссу – он зачитывает: пять ножевых ранений глубиной 10 – 15 сантиметров.

Никитинский в шоке: «Ни фига себе!»

Когда я выписывался, ряд страниц был просто вырван. У меня самая короткая история болезни в результате – на четырёх страницах. Кровопотеря только во время операции – 400 миллилитров. Меня выставили из больницы через 12 дней, лишь бы я не пролежал 21 день и более. Тогда вред здоровью был бы признан тяжким. А я ещё ходить толком не мог… «Вам надо покинуть больницу!»

Совокупность этих вещей говорит о координации действий. Врачей прессовали, чтобы у меня по документам были лёгкие телесные повреждения.

Мы даже не представляем себе масштаба криминализации наших правоохранительных органов в Калининградской области.

Рудникова увозят на носилках. Фото: очевидец, соцсеть.

- Как вы себя чувствуете сейчас?

- После покушения остались тяжкие последствия для здоровья. Я могу хоть сейчас идти и оформлять 3­ю группу инвалидности. Повреждён седалищный нерв, проблемы с ногой. Я постоянно испытываю боли. Два месяца я постоянно употреблял обезболивающие препараты. Пока был в больнице, меня обезболивали. Когда меня выписали, мне пришлось идти в «Медэксперт», чтобы выписать эти препараты.

И это про депутата, журналиста. А если другой человек, то он помрёт и всё. Я говорю: любой может оказаться в этой ситуации.

Меня коллеги­-журналисты спрашивают: а как вы можете называть обвиняемого преступником? Это же не доказано?

Ну, как! Отпечатки пальцев, показания, это моё право – я заявляю в суде и считаю Каширина преступником.

А сейчас поведение судьи и прокурора… Там сидят полицейские, судебные приставы. Они же видят, понимают, на чьей стороне суд. Это видно.

Спустя два месяца после начала процесса киллер сидит как король на именинах. Раньше сидел, капюшоном укрывался, боялся глаза поднять. А сейчас он шутит во время суда с полицейскими. Приходит наш свидетель давать показания. А он говорит: «Вот ещё один клоун пришёл». Полицейский хихикает.

Киллер подмигивает женщинам­-судебным приставам. Они в ответ улыбаются. При этом они слышат, что рассказывается в суде, им известно, как Каширин резал меня...

- У людей нет страха перед убийцей?

- Есть! Они сидят и боятся его. Они его боятся, потому что видят, что на его стороне суд. Они видят, где сила. Они уже с ним на всякий случай. Мало ли, его выпустят на свободу и назначат начальником. Они видят, что судья не пресекает бритоголовых, которые сидят в суде и куражатся.

Я людям рассказываю, которые были в криминальном мире в 90-­х годах, и они говорят: «Не может такого быть». В 90-­х годах такие матёрые и с ходками сидели в суде как зайчики. А сейчас эти ведут себя как сила.

Произошло самое страшное. Правоохранительные органы не просто стали преступным сообществом. Они слились с уголовниками. Причём уголовники у них на подхвате. И, конечно, органы в содружестве с властью. При том что власть и так во многом криминализована. Люди из криминального мира пришли во власть, занимают посты. Ни для кого это не секрет.

Место покушения на Игоря Рудникова. © Klops.ru.

- А почему всё же у «Солянки» произошло покушение, когда такие силы задействованы?

- Я называю это публичной расправой. Они могли бы напасть на меня в другом месте, во дворе дома, например. Но они спланировали и осуществили покушение демонстративно и публично. В двух шагах от правительства, в центре города, средь бела дня, среди людей.

- Но не удалось ведь им сделать так, чтобы всё гладко прошло.

- Во многом благодаря вмешательству правоохранительных органов Санкт-­Петербурга. Те заинтересованы показать масштаб действий преступной группы. И у них это покушение идёт как эпизод. И более того: они квалифицировали там у себя как нападение на депутата. Это в материалах дела есть.

- А в Калининграде ­ хулиганство?

- Да. А в Санкт­-Петербурге – нападение на депутата.

- У нас что, другая страна?

- Здесь всё другое. Наши правоохранительные органы гордятся, что у нас нет воров в законе. Но зато есть коррумпированное руководство.

- Спасибо за интервью.