Прорыв блокады Ленинграда глазами очевидца
«На самом деле прорыв блокады начался еще 10 января, а 27 января мы уже освободили Ленинград и был устроен праздничный салют.
Когда начался прорыв блокады -вокруг Ленинграда стоял невыносимый гул от стрельбы, от взрывающихся снарядов. Шквальный огонь обрушился на немцев со всех сторон, все силы сосредоточились, чтобы выдавить фашистов.
Я служила тогда на линкоре Октябрина, это был большой корабль, на котором находилось более 3,500 тысяч офицеров и моряков личного состава. Когда началось наступление, вокруг раздавался такой гул, что рядом стоишь, и не слышно кто что тебе говорит. Удивительно, как не разрушились стены зданий вокруг.
Помню, что 14 января был хороший прорыв. Балтийский флот находился в двух кольцах немецких войск, лишь один ход был свободен через Ладогу. Оставалась «Дорога жизни» через которую на санях, машинах и самолетах провозили оружие и продовольствие, эвакуировали людей.
Сколько потонуло людей, машин, снарядов, которые пытались провезти что-то по Ладоге – это все наша история, которую, увы, сейчас мало кто помнит и знает.
Кронштадт тоже бил немцев, бомбили с большой земли, помогали даже партизаны. На Ораниенбаумском пятачке, где воевал мой будущий муж, не осталось ничего, даже пней от деревьев.
В прорыве блокады участвовали все. Шесть железнодорожных дивизионов, наш линкор Октябрина, крейсер Киров, истребительный отряд кораблей. Мы в штабе знали, где стоит какая часть, и я обходила за день пешком все арт-дивизионы, авиабазы, порт, с секретными приказами и документами.
Корабли наши находились во время блокады в порту, и все стояли замаскированные, над ними была натянута парусина, расписанная под лес, сверху, если посмотреть получалось как будто дерево стоит. Вылазки на немцев могли делать только подлодки.
Напротив нашей роты находился НКВД, ОКР СМЕРШ, которых мы все боялись. Моряки да СМЕРШевцы оставались в Ленинграде, гражданских лиц к концу блокады редко можно было где встретить.
Исаакиевский собор весь затянули маскировочной парусиной, также разрисованной под лес. Однажды я шла с документами, и тут начался обстрел, вся площадь была как на ладони, и идти дальше было нельзя.
Встала рядом с собором, и ко мне сразу подошел милиционер, сказал что нельзя здесь стоять, но так как кругом шла стрельба, мы переждали обстрел вместе.
По Ленинграду ходил один единственный трамвай № 2, по линии Васильевского острова. Ходил он только с одним вагоном, если в него попадал снаряд – то от трамвая ничего не оставалось. Как то иду я по тротуару, задумалась –замечталась, скорей бы эта война закончилась уже.
Водитель трамвая увидел меня, высунулся в окошко и крикнул: «Садись – подвезу тебя, морячка!» В пустом вагоне я доехала и вышла в районе порта, а трамвай поехал дальше.
Как-то утром мы отправились в порт, пять девушек, и впереди шли мужчины. Вдруг рядом с нами упал огромный снаряд – и всех тут же разнесло в разные стороны. Меня вынесло в угол дома, хорошо, что подъезд был открыт, я слетела туда вниз головой по лестнице, получила контузию.
Вызвали срочно саперов разряжать этот снаряд, ведь он мог быть со взрывателем замедленного действия.
Снаряд вскрыли и были удивлены – внутри он начинен всяким мусором, стружкой, опилками, среди которого лежала записка: «Мы военнопленные и эти снаряды готовили, чтобы бомбить Ленинград. Мы рискуем жизнью, но знаем, что все равно не выйдем отсюда живыми. Желаем победы всем, кто защищает Ленинград».
Прошло уже больше чем полвека, но я помню эту записку. На заводах где работали пленные, немцы всегда взвешивали снаряды, и если вес соответствовал, то их отправляли на фронт, бомбить город, и военнопленные научились набивать снаряды металлической стружкой с опилками.
В 44 году, надо сказать, что большинство снарядов не разрывалось, и немцам пришлось бить шрапнелью из минометов. Фашист под конец блокады тоже обессилел, и старался уничтожать нашу живую силу.
Старались немцы бить по низам, потому что народ прятался в бомбоубежищах и подвалах. Но у нас появились Катюши – где только один снаряд разрывался на 60 частей, и фашистов выжигало сплошной огневой стеной.
В 45 году, когда закончилась война, то по личному разрешению Сталина, открыли первый и единственный в городе храм, я стала тайком туда ходить.
Очень мне было тяжело все вспоминать и жить с этим (здесь Мария Петровна все-таки не сдержалась и заплакала), так вот с тех пор и хожу в церковь. Я стараюсь не думать о пережитом и не жалеть себя.
Может быть, поэтому так редко даю интервью, отказываюсь от встреч со школьниками и приглашений участвовать в парадах Победы.
Бог дал мне сил прожить до 90 лет, я не обращаюсь никогда к врачам, хотя они и пытались мучить меня своими визитами, когда было распоряжение навещать ветеранов к 65-летию Победы. Бог продлил мои дни, я дождалась правнуков, чего еще желать?
Недавно вот, прислали поздравления от президента Владимира Путина, подарили сервиз с российскими гербами, хочу сказать - спасибо, внимание приятно.
872 ДНЯ БЛОКАДЫ – МЫ ДОЛЖНЫ ОБ ЭТОМ ПОМНИТЬ
18 января 1943 года наши войска провели успешную операцию "Искра", им удалось разорвать кольцо блокады в районе Шлиссельбурга, и восстановить через узкий коридор продовольственное снабжение города.
На Пискаревском мемориальном кладбище прошла "Свеча Памяти": ветераны-блокадники, школьники и представители молодежных организаций возложили венки и цветы на Алее Памяти, к мемориальным плитам.
© Русский Запад. Специальный корреспондент Анна Николаева