Игорь Рудников: «За слово сейчас можно получить срок значительно больше, чем за убийство»
Калининградский журналист, издатель «Новых колёс» и депутат Калининградской областной Думы Игорь Рудников два года назад, 1 ноября 2017 года, был избит и задержан спецслужбами. Под надуманным предлогом против него было возбуждено уголовное дело по обвинению в вымогательстве взятки у главы управления СК РФ по Калининградской области Виктора Леденёва. 17 июня 2019 года — неожиданная развязка: суд в Санкт-Петербурге выпускает его на свободу, а в приговоре снимает с него все обвинения в вымогательстве.
Рудников провёл в заключении 1 год 7 месяцев 17 дней. За это время в России прошёл чемпионат мира по футболу, а в Калининградской областной Думе успели лишить Рудникова статуса депутата, его газете запретили выходить через судебные решения, 1 июня 2018 года из редакции газеты судебные приставы изъяли все редакционные компьютеры.
Находясь в СИЗО, Рудников не пал духом, а продолжал работать, в том числе, написал даже книгу «Республика Кёнигсберг». Главный редактор «Русского Запада» Алексей Шабунин поговорил с ним о времени после заключения, судьбе газеты, обществе и государстве.
- Зачем в СИЗО писалась эта книга с фантастическим названием?
- Все мы участвуем в громадном абсурде. И те, кто сидит, и те, кто на воле — всё очень относительно. Я это делал для газеты, а коллеги решили это в виде брошюрки издать.
У нас же сейчас эти слова крамольные: Кёнигсберг. А «Республика Кёнигсберг» - это просто экстремизм. Я абсолютно уверен, что стоит вдруг нашему президенту сказать «У нас же республик много, не унитарное федеративное государство, а почему бы вот нам не учредить Республику Кёнигсберг как демонстрацию исторических корней, связи прошлого и будущего, продемонстрировать Европе наш цивилизованный подход», через час областная дума и городской Совет проголосуют и за республику Кёнигсберг и за всё что угодно.
Хотя я думаю: Путин считает, что историю не надо вычёркивать. Ну, если это Кёнигсберг, то Кёнигсберг. Если у нас названия улиц, рек, озёр исторически связаны?! Ну, давайте тогда завтра в этой логике Санкт-Петербург переименуем, поотменяем все названия.
Это даже не маразм, а трусость людей во власти. Они настолько перепуганные. Правительство, мэрия городской Совет, дума — это набор людей с колоссальным количеством скелетов в шкафу, которые боятся и дрожат от мысли, что к любому из них завтра придут, наденут наручники и бросят в тюрьму. Потому что все они замазаны — в воровстве бюджетных денег, хищении казённого имущества, обмане людей. И они пытаются, демонстрируя свою лояльность, обрести какую-то индульгенцию от власти: ну, я же всё делал для вас, старался, меня учтите!
Демонстрация преданности «Единой России», власти, президенту. Хотя он правильно поставил диагноз несколько дней назад, что «Единая Россия» - это набор предателей, которые сдадут не только партию, но и страну. («Словоблуды, конъюнктурщики, приставшие к правящему статусу партии, если что, сдадут не только её, и страну сдадут. Такое было в нашей истории неоднократно, и в том числе в нашей новейшей истории», В. Путин, 23.11.2019, из выступления на съезде «Единой России». - Прим. РЗ).
В «Единой России» много людей, которые не по убеждениям, а по расчёту там присутствуют. От этих людей надо избавляться. Так практически от всей партии и надо избавляться... (смеётся)
Игорь Рудников, 3 ноября 2017 года, Центральный районный суд г. Калининграда. На снимке - доказательство избиения Рудникова при задержании.
- Когда «Новые колёса» начинались, было одно время. Сейчас совсем другое. Что станет с «Новыми колёсами» теперь?
- «Новые колёса» начинались в 1993 году как приложение к военной газете. Тираж её превышал тираж самого «Стража Балтики» в 1995 году в три раза: 7 тысяч экземпляров против 21 350 экземпляров.
И вдруг указание — закрыть газету! Я тогда уволился из Вооружённых Сил в свободное плавание, поскольку журналистики там уже не осталось. Хотя в истории военной журналистики был единственный момент с 1991 по 1993 год, когда была абсолютная свобода. Я, будучи офицером, журналистом военной газеты, мог на страницах военной газеты критиковать деятельность командования флота, обвинять командующего флотом в злоупотреблениях, приводить факты. После этого меня не уволили, не разжаловали, не посадили в тюрьму, а офицерское собрание делегировало меня на всероссийское офицерское собрание. Я вместе с командующим флотом, там несколько человек, будучи капитан-лейтенантом, с тремя адмиралами поехал в Кремль.
Во-первых, такая была свобода слова у военной газеты, во-вторых, это воспринималось как исполнение закона, Конституции, как реализация свободы слова в Вооружённых Силах. Это фантастика была.
Через два года это быстренько закончилось. Сразу после расстрела Белого дома, когда стали сокращать дозу свободу, первым делом закрыли журналистику в военной газете. Вдруг перестали публиковать мои материалы. Чтобы меня чем-то занять, мне предложили делать приложение к газете «Страж Балтики» - автомобильное издание. В Калининградской области был автомобильный бум. Плюс — это было успешное коммерческое издание. Оно зарабатывало деньги для военной газеты. Офицерам тогда зарплату по несколько месяцев не платили.
Тогда было другое государство. История «Новых колёс» пережила несколько периодов. Каждый раз мы оказывались в новом мире, в новой стране, с новыми правилами и законами.
Игорь Рудников в сентябре 2018 года в Центральном районном суде г. Калининграда. Фотография: Борис Регистер.
- Каждый раз на грани?
- Это всегда на грани. В материалах моего уголовного дела, где я обвинялся в вымогательстве денег у генерала Леденёва, он даёт показания и приводит свой разговор с председателем СК РФ Бастрыкиным. Бастрыкин ему говорит: «Ну, что, ты не можешь разобраться с каким-то там журналистом, с депутатом?!» Леденёв ему говорит: «Александр Иванович, что я могу сделать? Он ведь ходит по лезвию ножа, по грани, но... ничего не нарушает!»
Суть журналистики сегодня состоит в том, чтобы пытаться максимально возможно говорить правду, но при этом не нарушить тех драконовских законов, которые напринимала наша власть. По сути дела, они, конечно, противоречат Конституции, закону о СМИ. Но, тем не менее, сегодня по этим законам любого человека, не только журналиста, можно обвинить в экстремизме, в совершении преступления. Запросто можно оказаться в тюрьме. Вопрос квалификации: то ли это будет признано экстремизмом, то ли пособничеством в терроризме.
За слово сейчас можно получить срок значительно больше, чем за убийство.
- Есть же телеграм-каналы. Там существует свобода слова?
- Свобода там носит условный характер. На мой взгляд, телеграм-каналы контролируются властью. Они используются, прежде всего, представителями власти, политиками, бизнесменами, силовиками, которые ведут внутривидовую борьбу между собой. Они сбрасывают туда информацию, в расчёте на то, что оттуда она перекочует в другие медиа. Так и происходит, в принципе. Эти сливы говорят о том, что сама власть страдает от того, что у нас нет свободных СМИ.
Люди, облечённые властью, генералы, министры, мэры, губернаторы, они тоже нуждаются в каналах открытой информации, когда можно обнародовать факты произвола, нарушения — в отношении их самих. Они понимают, что обращаться в суд, прокуратуру, следственный комитет, бесполезно. Последняя инстанция — СМИ и церковь. СМИ пытаются предать огласки факты произвола, жертвами которого они сами становятся.
Я в Лефортово видел этих министров, мэров, губернаторов — десятки сидят. Никто сегодня не застрахован.
- Это богатые люди, в основном?
- Богатые, со связями, с влиянием, которые ногами открывали двери в любые кабинеты и сидели за одним столом с президентом. Я провёл некоторое время в камере с Дмитрием Михальченко. Питерский миллиардер, председатель попечительского совета питерского управления ФСБ. Человек, который строил резиденцию Ново-Огарёво для президента, который каждое воскресенье обедал вместе с Бортниковым — директором ФСБ, с Муровым, тогдашним руководителем ФСО. Он каждый год жертвовал 3 млн евро на нужды ФСБ. Он отремонтировал за свои средства всё управление ФСБ на Литейном в Питере.
И вот он сидит уже пятый год в Лефортово.
- Есть этому объяснение?
- Я ему задавал вопрос: как же так? Он понимает, что власть - это игра с огнём.
- Как он в общении? Он считает себя выше всех?
- Семья его поддерживает. У него какие-то средства остались. Он лучше обеспечен в части питания, одежды. А так — на общих правах. В двухместной камере. Так же, как все, в таких же условиях находится.
В нашей стране процессы абсолютно непредсказуемы. Мы смотрим на людей, которые, как нам кажется, в шоколаде, в лучах славы, рядом с первыми лицами страны. Завтра они могут сидеть в СИЗО. Этому никто не удивится.
- Общество сейчас доверяет журналистам, СМИ?
- Тут очень чётко надо разделять. Я считаю, у нас очень мало журналистов, очень много шоуменов, пропагандистов, агитаторов, работников пресс-службы, то есть, чиновников, по сути дела.
- Был опрос: люди считают Андрея Малахова одним из лучших журналистов России?
- Это не журналист. И никогда им не был. Я бы назвал его шоуменом, который обслуживает власть. Если человек сел в телевизор, дали ему микрофон — это не значит, что он журналист. Журналист — это, по сути, доктор, который ставит диагноз болезням общества. Журналистика — это всё то, что нам неприятно слышать, видеть. Но мы понимаем, что, если об этом не говорить, болезнь будет прогрессировать, и мы все умрём. Журналиста можно назвать санитаром общества, человеком, который рискует своей жизнью, своим здоровьем, но пытается вскрыть эти болячки и обратить внимание на то, что надо принимать экстренные меры.
Даже диктаторы признают, что им без журналистов не обойтись. У нас и Ленин, и Сталин, и все остальные вожди любили встречаться с западными журналистами. А потом уже, в период застоя, даже давали возможность отдельным журналистам говорить правду — кусочки какие-то правды. Они понимали, что не могут справиться с тем, что происходит вокруг них.
В этой ситуации оказался Путин.
- Любовь к западным журналистам — это наследственное во власти.
- Не только западным, даже отдельным российским журналистам позволяется что-то говорить. «Новую газету» 100 раз пытались загасить, закатать в асфальт. Замредактора вывозили в лес и угрожали. Известная история. Но всякий раз, как мне говорили коллеги из «Новой газеты», вмешивался Путин и говорил: «Новая газета» - моя территория, держитесь подальше.
- Не является ли это доказательством, что эта газета крышуется Кремлём?
- Я бы так не сказал. Они живут в очень жёстких финансовых условиях. Газете не дают возможности существовать в цивилизованном экономическом пространстве. Рекламы нет. Бизнесмены боятся её там размещать, поскольку понимают последствия. Да, Путин, может быть, защитит редакционный коллектив газеты, но рекламодателей он не убережёт. С ними тут же расправятся фигуранты публикаций газеты. Та же полиция, прокуратура, ФСБ этих бизнесменов просто разорвут.
Путину необходимо это издание не только, чтобы демонстрировать Западу цивилизованность, приверженность свободе слова, защите прав человека. Нет, он хочет получать какую-то альтернативную информацию о своём ближайшем окружении, о своих соратниках и даже друзьях. Он отдаёт себе отчёт в том, что они все насквозь коррумпированы. И эта коррумпированность может привести к тому, что в какой-то момент жажда ещё большей наживы перевесит чувство преданности. У нас в истории России никогда правители не уходили в результате бунта масс. Они погибали в результате заговора. И заговорщиками были люди из ближайшего окружения.
Свободная независимая пресса необходима даже таким всемогущим и влиятельным людям.
Если руководители региона адекватны, то они учитывают, что наличие свободной прессы, пусть даже она оппозиционная, идёт на пользу власти. Для того чтобы эффективно управлять регионом, надо располагать объективной информацией о происходящем в этом регионе.
Губернатор от кого получает информацию? От своего ближайшего окружения. Оно не заинтересовано в том, чтобы их хозяин обладал полным объёмом информации, а, тем более знал, о каких-то их делишках — потому что большинство людей приходит во власть ради наживы.
Второе: силовики. Та же история. Не факт, что они заинтересованы в том, чтобы рассказывать всю правду. В результате у губернатора нет объективной картины, и отсюда ошибки в управленческих решениях, которые оборачиваются не только громадными потерями у населения, но и эти ошибки могут привести к отставке самого губернатора. Что было в нашей истории не один раз.
Можно приводить в примеры губернаторов, которые подписывали документы, распоряжались активами, в результате становились фигурантами уголовных дел. Взять того же Горбенко — история с «Дрезднер банком». Благие намерения привели к потере денег и имущества Калининградской области. Об этом должны помнить все губернаторы.
Где получить объективную информацию? Только из СМИ, только тогда, когда этих СМИ, газет, радио, интернет-порталов много, а не одно, избранное, или несколько, которые стали придворными. Что мы наблюдаем в Калининградской области? По сути, все газеты, телевидение, радио, которые облизывают губернатора Алиханова, они ему роют яму. Надеюсь, не могилу. Он уже совершает ошибки, которые могут положить крест на его карьере. Это абсолютно все знают. Но никто ему не говорит.
1 ноября 2017 года, ул. Черняховского, Калининград, у редакции газеты "Новые колёса": Игоря Рудникова выносят на носилках к "Скорой помощи". Фотография: Пётр Старцев.
- У некоторых создаётся впечатление, что не нужны СМИ, потому что есть другие каналы общения. У Алиханова есть Инстаграм, где люди могут напрямую ему написать. Есть популярные паблики в социальных сетях.
- Это иллюзия, заблуждение. Алиханову так проще. Он исключает публичный характер общения. Он ведёт кулуарный диалог, причём отвечает тем, кому считает нужным, а кого-то просто не замечает. Но на самом деле это всё псевдо. Он сам себя лишает ясного представления о том, что происходит в Калининградской области. Он вгоняет сам себя в иллюзорный мир. Он живёт своими представлениями, что оно вот так. На самом деле, он идёт по простому пути чиновника. К сожалению, он как был чиновником, так и остался. Он не стал публичным политиком, не умеет общаться с людьми.
- Его рейтинги растут.
- Ровно на следующий день после отставки рейтинг упадёт в десять раз. На самом деле, это не рейтинг Алиханова. Это рейтинг должности. Не надо об этом забывать и не надо путать. Завтра станет губернатором Сидоров. И этот рейтинг будет у Сидорова. Но это - рейтинг кресла. Без этой короны кто он, Алиханов? Люди пройдут и внимания не обратят. Его забудут и перестанут кланяться. И звонить ему перестанут. Более того, от него тут же отвернутся те, которых он сделал богаче, которым он дал власть. Оказанная услуга ничего не стоит. Это доминирующее, главное правило в коридорах власти.
Человек во власти, особенно, губернатор обладает возможностями кого-то сделать очень богатым, а кого-то — разорить. Бюрократия сегодня достигла такого уровня, что ни один бизнес без поклонов и откатов для власти не может существовать.
Коррупция — это сегодня основная идеология российской власти, стержень, та самая вертикаль, на которой выстраиваются отношения чиновников с бизнесом и с обществом, с гражданами тоже.
- Может, граждан всё устраивает? Когда газету «Новые колёса» закрывали, не было никакого возмущения у общества.
- Атмосфера страха. По телевидению показывают разгоны митингов, демонстраций, когда пикетчиков хватают, бросают в автозаки, потом им дают тюремные сроки. Люди боятся. Мы живём в атмосфере страха.
У нас сидят не только за серьёзные вызовы власти, типа вот этой группы БАРС, которые уже три года в СИЗО. Власть явно демонстрирует жестокость, чтобы запугать всех остальных, хотя это несоразмерное наказание.
- Людей из группы БАРС никто не знал особо.
- И никто их не знает. Это никакая не общественная сила. Они какие-то произносили вещи, которые выходят за рамки закона. Я считаю, что это было, скорее, административное правонарушение с их стороны — призывы там к свержению власти. Ничем, кроме слов, это не было подкреплено.
- В интернете каждый день я читаю такие призывы.
- Интернет переполнен этим сейчас. А их выбрали в качестве мальчиков для битья. И это уже приобрело трагические формы. Людей просто могилят в тюрьме.
- Почему люди не реагируют на это?
- А как реагировать? Страх! У нас, к счастью, нет таких отчаянных ситуаций, как в местах стихийных бедствий. Но даже там, в зонах паводков, подтоплений, где люди лишились всего — крыши над головой, имущества — там тоже нет никаких массовых протестов. Люди боятся. Телевидение каждый день показывает, что будет с человеком, если он вдруг возмутится, а, тем более, выразит своё возмущение в форме какого-то публичного протеста — выйдет с плакатом к органам власти, к правительству, мэрии. Человек тут же окажется в заключении. Никто этого не хочет. Все терпят. У нас несвободное общество. В обществе, где царят страх и произвол, не может быть никакого развития. Мы деградируем. Хотя происходящее в стране заворачивается в красивую обёртку. Нам рассказывают сказки, какие у нас замечательные перспективы. Люди живут в состоянии страха, а во-вторых, в положении выживания.
Поэтому, если говорить о газете, мы всегда работали как газета, которая занимала позицию защиты граждан, общества и противостояла произволу власти всех видов — чиновников, силовиков, судей. Сейчас я встречаю каждый день людей, которые говорят: «Когда появится газета?» Она нужна на самом деле.
Во-первых, для того чтобы люди могли через газету найти защиту, моральную поддержку обрести. Я иногда говорю: «Публикация в газете вряд ли изменит ваше положение». Но мне говорят: «Нет, нам легче будет, когда об этом будет рассказано, и власть узнает. Это наш ответ им. Чтобы они знали, что произошло».
Произвол, обман и насилие в отношении людей власть старается делать втихую, не предавая огласке. Всем этим людям во власти очень неприятна правда, она их раздевает, разоблачает.
С другой стороны, публикация в газете, сама газета сдерживала уровень произвола. Были вещи, которые боялись совершить чиновники, силовики, опасаясь огласки. Огласка она же как... Вдруг, наверху, в Москве, узнают об этом? Какова будет реакция начальства? Она непредсказуемая. Могут закрыть глаза, а могут и примерно наказать. И генерала, и мэра, и губернатора. Таких примеров тоже достаточно.
Вот почему люди ждут газету «Новые колёса». И она будет. Мы идём к этому. Несмотря на то, что Алиханов провёл зачистку в Калининградской области. По сути дела ликвидировал любые попытки подвергать его публичной критике. Итог таков: ни одного оппозиционного издания, которое могло бы существовать в прежнем режиме, когда мы печатали газету, люди приобретали газету, мы получали средства, необходимые для работы редакции, сейчас нет.
Тем не менее, я не утратил оптимизма. Сейчас мы существуем в виде сайта, публикуем материалы, которые находят отклик не только у людей, на них обращают внимание представители власти, то же правительство Калининградской области очень болезненно реагирует. Значит, мы занимаемся тем самым делом, это не напрасно. Мы, таким образом, заставляем власть оглядываться на людей, учитывать их интересы, не быть настолько отмороженной. Любые публикации они, конечно, воспринимают как разоблачение, хотя это обычная цивилизованная критика. Вот губернатор что-то сделал, а есть люди, которые не согласны и объясняют почему. Он воспринимает это как покушение на его власть, на его самого. Он ведёт себя как царь уже. Это смешно. Такие цари за 10 минут превращаются — как карета в тыкву - в вольного чиновника.
- Сейчас это пример Никиты Белых?
- Я встретился с ним в автозаке, в Лефортово — с Никитой Белых.
- Как он был настроен?
- Я приехал, когда у него уже заканчивался срок в этом СИЗО, уже суд начался. А когда он приехал в Лефортово, он плакал как ребёнок, просил священника. Богатый человек, с властью, со связями. Ему там вытирали слёзы, успокаивали в камере. Я уже застал его как барина в тюрьме. С сигарой в зубах. Ему говорят: «Не надо курить в автозаке». Но он вёл себя по-барски. При этом жаловался на самочувствие, здоровье. Ничему его тюрьма не научила.
Упасть можно запросто. Мы ещё увидим такие примеры. Это не последний губернатор и не последние министры, которые оказались в тюрьме. Этот процесс будет продолжаться.
Какая тут альтернатива? Либо будет система внезапных арестов в отношении высшей власти – это система, в которой функционирует любой тоталитарный режим, либо — деятельность свободной прессы и цивилизованные отставки после публикаций, которые разоблачают коррумпированных чиновников. Это более предпочтительный для всех вариант. Аресты, как правило, не раскрывают подноготной того, чем занимались арестованные. Это всё скрывается. На поверхность выдаются фантастические вещи. Скоро их будут обвинять в работе на японскую или немецкую разведку, но не будут раскрывать коррупционной схемы, в которой они крутились. То, в чём обвиняют того же Гайзера, того же полковника-миллиардера Захарченко, мэра Владивостока Пушкарёва, это практически ко всем губернаторам, мэрам или силовикам можно применить. Все они, в той или иной степени, задействованы в этих криминальных схемах, связанных с хищением бюджетных денег, имущества.
Внезапные аресты не раскрывают всех механизмов. Обрубается только одно звено, а вся цепочка остаётся функционировать. Когда губернатор ворует бюджетные средства миллиардами, явно за этим стоит цепочка, которая идёт наверх — в правительство, в администрацию президента, к силовикам, которые прикрывали их длительное время, получая откаты.
А свободная пресса выводит на чистую воду всех фигурантов, позволяет сделать то, что не в состоянии сделать ни прокуратура, ни ФСБ, ни Следственный комитет, потому что их задача — всё скрыть, а не вывести на чистую воду всю криминальную модель.
Аресты и маски-шоу начинаются только тогда, когда воровство приобретает циклопические масштабы. А ведь это можно было остановить на том уровне, когда они воровали миллионами, а не миллиардами. Но этого не происходило, потому что журналистам затыкали рты. Газеты, радио, телевидение, которые могли бы разоблачить на начальном этапе это воровство, они уже были ликвидированы, им не давали возможность работать. Как результат — некому было остановить масштабное хищение.
Страдает население, у нас нет нормальных больниц, нормальных школ, у нас разбитые дороги. Всё очень дорого. Они нас обкрадывают. Чем это можно остановить?
При наличии свободной журналистики мы на первой стадии фиксируем болезни общества. Останавливается развитие этой болезни. А когда журналистики нет, то мы на 4-й стадии, когда экономика даёт дуба, государство разваливается и поздно что-либо делать. Я бы такой диагноз сегодняшнему состоянию государства поставил. Всё начиналось с затыкания ртов журналистам, с зачистки оппозиционных СМИ. И что мы в результате получили?
Государство бьётся в конвульсиях.
Рудников в Калининградском областном суде, после освобождения из СИЗО. Лето, 2019 год.
- Один из упрёков в адрес СМИ, который и мы не раз слышали, и он звучал в адрес «Новых колёс», это, что СМИ работает по заказу, вторая древнейшая профессия и так далее.
- Это передёргивание. Мы существуем не в безвоздушном пространстве. Вчера ко мне пришла семья из аварийного дома, рассказали, как их продали с этим домом. Они жили и ждали, когда власть, мэрия Калининграда их расселит. Поселят в приличное жильё. Благо, в бюджете на это деньги предусмотрены. Но этот дом находится в хорошем месте в Калининграде. Если его снести, там можно вместо трёхэтажного аварийного построить 15-этажный коммерческий дом, заработать на этом деньги.
Что происходит. Этот бизнесмен договаривается с чиновниками и приобретает этот дом. Но в сделке о покупке дома почему-то не прописано условие о расселении жильцов, предоставлении им жилья. Если мэрия нашла покупателя, экономятся бюджетные средства, когда есть бизнесмен, который может расселить жильцов, а потом он может делать с этим домом всё что угодно, строить жильё, зарабатывать деньги. Ничего плохого в этом нет. Но главного пункта - о расселении людей — не оказалось. Я предполагаю, что его там нет в обмен на взятку, которую получили чиновники. Раз бизнесмен заплатил взятку чиновникам, зачем ему расселять жильцов? Грамотно всё обставив, он их может по суду, вооружившись юристами, выселить на улицу. Ко мне приходят отчаявшиеся люди — пожилая женщина с дочерью, уже не юной тоже. Они чуть ли не плачут.
Да, мы будем делать материал. Это тоже можно считать заказ. Вот по их заказу мы будем делать материал. Но заказ заказу рознь.
Одно дело, когда в газету приходит человек и говорит: я вам плачу деньги за то, чтобы вы рассказали, какой я хороший. Это очень распространённая практика в тех СМИ, которые обслуживают власть. Они все на виду. Власть либо платит бюджетные деньги, либо привлекает бизнесмена, который платит эти деньги СМИ. Я не осуждаю СМИ за это. Я просто говорю, что это уже не журналистика. Повторяюсь: журналистика — это когда газета пишет о проблемах человека, группы людей, жителей города, региона, общества.
Вторая ситуация: заказ. Приходит бизнесмен и говорит: меня прессуют силовики, вымогают деньги прокуроры, полиция. Ну и что?! Мы пишем этот материал. Прокурор потом может сказать, что Рудников написал этот материал по заказу бизнесмена. Но не факт, что бизнесмен платит деньги.
Силовики, прокуроры, чиновники всегда любят говорить, когда сами нарушают закон: ага, журналистам заплатили, чтобы они про нас написали гадости. Во-первых, это — ваши гадости, мы о них пишем, пожалуйста, не совершайте гадостей, тогда не будет публикаций о ваших гадостях. А во-вторых, вы, что, присутствовали при сделке, когда давали деньги журналисту? В-третьих, вообще-то, у нас частное негосударственное издание, оно существует на средства читателей. Читатель покупает газету. На эти деньги мы существуем, печатаем газету, платим зарплату, налоги.
И главный момент — чтобы устранить все эти обвинения, подозрения, зачастую никак не обоснованные — мы идём общемировым путём. Путём, который активно используется в федеральных СМИ - телекомпания «Дождь», «Новая газета», другие издания. У нас на сайте есть раздел «Помоги». Если человек хочет поддержать газету[, он может пожертвовать]. Мне иногда говорят: «Вот, мы хотим». Я отвечаю: «Есть раздел, если хотите поддержать, через банк, платёжный сервис можно перечислить сумму». Мы с них платим налоги, отчитываемся. Наш бизнес ведёт аудиторская компания.
Когда в 2017 году возбудили это дело против меня, они же со всех сторон обошли — обвинить в уплате налогов невозможно, потому что мы исправно всё платим.
- А был бы отличный повод сказать, что «Новые колёса» не платят налоги, и разоблачить журналистику.
- Нет, мы с 90-х годов всё это уже прошли.
- Обвинение в вымогательстве против Игоря Рудникова было смешным, но я был уверен на 100%, что всё равно посадят. Нашли ещё карту резидента США. Но больше ничего. Осталось покушение на самоуправство.
- Обвините в чём-то ещё.
- Компьютеры, которые изъяли 1 июня 2018 года в редакции «Новых колёс», вернули?
- Да, изъятие было незаконным.
На RUGRAD написали, что якобы нам насадили жучков в жёсткие диски. Я могу сказать такую вещь. Первое: нам вернули в целости и сохранности диски, хотя их легко размагнитить, привести в нечитабельное состояние. Нам вернули видеозаписи - мы хотим даже фильм сделать. Вокруг редакции есть камеры, которые ведут видеозапись. Когда 1 ноября меня с заломанными руками, а не добровольно, там видно хорошо, привезли сюда, и проводили обыск, то всё это записывалось. Они потом извлекли все носители, на которых велась запись. Когда их мне вернули - там видеозаписи все целые! Все жёсткие, съёмные диски — в целости и сохранности со всей информацией!
Ряд дисков был запаролен. Когда меня задержали, мне в ФСБ предложили их добровольно открыть. Я сказал: «Нет! На каком основании? Это моя информация» - «Ну, нет, так нет». Мне их вернули, никто не вскрыл их, не уничтожил!
Я хочу более того сказать: их даже не пытались вскрывать или уничтожать, потому что они прекрасно знают, что никакой незаконной информации там нет.
Игорь Рудников у сейфа, который не очень сильно заинтересовал ФСБ.
А есть самый показательный момент. На видео, которое распространили силовики после моего задержания, показывается знаменитый сейф. Когда пришли сотрудники ФСБ, они хотели повернуть барабан, но сейф-то не открывался. Я подумал тогда: сейчас его раскурочат, он весит под 200 кг, жалко, его сейчас сломают.
Они меня спрашивают: что там находится? Говорю: альбомы с открытками Кёнигсберга. Ну, и что дальше? Он ушли и оставили его!
Понимаешь, что такое обыск и... не открыть сейф! Я его открыл только через два года, нашёл пароль. Их сейф тогда даже не заинтересовал.
Как мне сказал начальник ФСБ генерал Михайлюк: «Да мы про вас всё знаем. Мы же вас слушали всё время». Они прекрасно знали, что ничего криминального нет.
- Это дискредитирует всё уголовное дело против тебя в страшной степени.
- Можно рассуждать, что...
- ...у тебя там миллионы рублей денег в сейфе лежат.
- Да, да! Но, вот сейф, его никто не открыл. Его не выносили, его невозможно вынести, надо было бы выламывать всё.
Вот на этом столе разложили четыре тысячи долларов, это редакционные деньги, которые лежали в тумбочке. После 2014 года я сказал: всё, надо держать определённую сумму в валюте. Потому что завтра рубль рухнет в три раза. Дальше что?! Великая сумма...
Они её разложили и сфотографировали. Сейчас эти деньги мне должны вернуть по суду.
Они мне всё возвращают, я общаюсь со Следственным комитетом.
- Какова теперь судьба генерала Леденёва? Как ты относишься к произошедшему с ним?
- Как к закономерному развитию событий. В материалах уголовного дела против меня присутствуют доказательства преступной деятельности генерала Леденёва. Я думаю, что так будет: в отношении него всё-таки будут возбуждены уголовные дела. Потому что есть разница: возбуждать дело против действующего генерала или уволенного. Тем более, он уволен досрочно. Фактически, в связи с недоверием.
Виктор Леденёв. (с) СУ СК РФ по Калининградской области.
- Но в указе президента таких слов нет.
- Таких слов нет в законной процедуре по силовикам. В отношении губернаторов есть такая формулировка. Когда деятельность генерала прекращается не по его инициативе, а он отправляется на пенсию, то это и есть увольнение в связи с недоверием.
- Он препятствовал расследовать покушение на тебя, случившееся в 2016 году, своим бездействием?
- Не только бездействием. Он превышал служебные полномочия: умышленно препятствовал расследованию и уничтожал вещественные доказательства. Это тоже подтверждается материалами дела. Скандал в связи с возбуждением против меня уголовного дела помимо многих минусов имел плюсы. Дело было всё-таки передано из управления, которым командовал Леденёв, в управление СК в Санкт-Петербурге, и там началась работа. Предъявлено обвинение второму участнику нападения на меня. Идут действия в отношении других участников преступной группы. Извлекли многие материалы, которые отсутствуют в деле. Я не могу подробности оглашать.
Но по Леденёву: есть масса вещей, которые подтверждают, что он просто за деньги крышевал бизнес, решал вопросы.
- Это прослушки?
- Не только прослушки. Там есть ещё. На оперативном уровне, я думаю, это уже установлено: где, у кого брал, как злоупотреблял своими служебными полномочиями, в чьих интересах. Это всё будет...
- Вернёмся к «Новым колёсам». Будет ли газеты выходить?
- Мы часто чего-то боимся. Мне отказывают здесь печатать газету. Ну, буду я печатать её в другом месте. При этом я буду говорить о том, что в Калининградской области мне не дают работать. RUGRAD, я так понимаю, что теперь они дружат с советником губернатора, господином Гороховым, интерпретирует ситуацию на свой лад, делает очень некрасиво - устами своих сотрудников в духе конца 30-х годов - такие умозаключения о том, почему я вдруг обращаюсь к министру иностранных дел Лаврову, действую через МИД, в части того, что мне препятствуют заниматься профессиональной деятельностью, и делают такой вывод: это же не просто оппозиционное издание, а издание, которое всегда занимало такую позицию в отношении Калининградской области... Меня чуть ли не сепаратистом начали называть!
Мол, «Новые колёса» всегда преподносили Калининградскую область не как Россию, а как отдельную часть. С таким намёком, что журналистами «Новых колёс» осуществляется какая-то враждебная деятельность. Хотя это полный абсурд. Мы всегда старались наоборот Калининградскую область представить не как захолустье, а как культурно-исторический центр, которым можно гордиться, на чём можно строить экономику региона. По сути дела мы говорили то, о чём сейчас говорит губернатор.
Но это всё можно передёрнуть и интерпретировать.
Мы пытаемся бороться с болезнями, которые одолевают наш регион. А это залог того, что регион будет процветать, и никому не придёт в голову отделить её от России.
- Речь у коллег шла о твоём выступлении на конференции ОБСЕ 6 ноября 2019 года. На неё ссылаются.
- Да, но я говорил там о другом, о том, что журналист не должен сидеть в тюрьме. Необходимо принять такие поправки к закону, которые исключают такие ситуации, когда за профессиональную деятельность журналиста сажают в СИЗО, потом в колонию. Такого не должно быть. Есть масса других жёстких инструментов, которые можно применить к журналисту, СМИ, но это не должно быть связано с лишением свободы. За любое слово, пусть даже ошибочное, не должна следовать тюрьма. Мы уничтожаем таким образом институт свободы слова.
Могу привести несколько примеров. Губернатор Цуканов был явно недоволен публикацией в газете «Новый караван». Когда задержали журналиста Олега Альтовского и поместили его на Невского, 42, в управление по борьбе с экстремизмом, было непонятно, чем закончится его пребывание. Я разговаривал с Цукановым, сказал, что буду биться до последнего и он, как губернатор, пострадает. Поскольку он руководит регионом, в котором сажают журналистов за его профессиональную деятельность. И это сыграло свою роль.
- Это была публикация с фотографией Медведева с арбузом?
- Да, ну, имеют журналисты право на выражение своей точки зрения, изложение своего восприятия.
А сейчас хочу сказать, что я признателен всем журналистам — я понимаю, что не все могли высказывать своё мнение. Но они не участвовали в травле. Я не считаю Долгачёва, который работал на ГТРК «Калининград», журналистом. Пропагандист рядовой, заурядный, который озвучивал всё, что от него требовали в Следственном комитете, и потом выяснилось, что всё это было ложью.
Я признателен всем, кто публиковал какую-то информацию [о моём уголовном преследовании]: и «Комсомольской правде», и RUGRAD, и «Клопсу», всем журналистам, которые какую-то информацию доносили.
Но меня удивило, что, когда я оказался на свободе, и с меня сняли обвинение в особо тяжком преступлении, практически в большинстве региональных СМИ этот факт обошли молчанием. Только в отдельных изданиях, в RUGRADе, «Новом Калининграде», «Русском Западе» - я признателен им - появилась информация, что я на свободе. На телевидении никакой информации не было. Я до сих пор встречаю на улице людей, которые подбегают: «А вы на свободе? Вас уже отпустили?» Люди не знают этого. Что сказать?!
На самом деле, замалчивание общественно-значимой информации — это соучастие в том произволе, который чинит власть в отношении граждан. Если ты молчишь, значит, ты соучастник.
- Журналист не вправе молчать?
- Он должен говорить! Если ты работаешь журналистом, ты не можешь молчать, ты должен говорить. Находить какие-то формы, потому что законодательство сужает информационное поле, вводит массу запретов и репрессивных мер, которые могут быть применены к любому журналисту. Но даже в этих условиях можно найти возможность что-то сказать, не промолчать.
Либо журналистика в Калининградской области умрёт, либо она начнёт что-то говорить. У каждого свои возможности, но, главное, не молчать. И, в первую очередь, не молчать, когда нарушаются права твоих коллег.
Я считаю, что от этого надо отталкиваться, когда мы говорим о том, что мы хотим изменить жизнь к лучшему в Калининградской области. Без журналистики процветание в Калининградской области невозможно! Без свободы слова, без независимых СМИ разговоры о процветающей области — это ложь, обман, блеф. Это та дорога, которая ведёт к деградации региона. Её может постигнуть самая незавидная судьба. Мы проигрываем нашим соседям в экономике, в развитии.
Сепаратисты, которые отчуждают Калининградскую область от России, это, прежде всего, коррумпированные чиновники, силовики, которые замалчивают проблемы, с которыми сталкивается регион. Они обрекают нашу область на деградацию. Они враги Калининградской области, а не те, кто говорит о её проблемах.
Поэтому губернатору области надо определиться, с кем он: с коррумпированными чиновниками и силовиками или с жителями Калининградской области, которые хотят не хуже, а желательно лучше, чем наши соседи — жители Литвы и Польши?
Я приведу слова Владимира Владимировича Путина образца 2001 года, когда он говорил, что надо сделать Калининградскую область витриной России в Евросоюзе. Тогда по его поручению в регионе работала комиссия, созданная министром экономического развития и торговли Германом Грефом. Было заседание правительства Калининградской области в марте 2001 года. На нём рассматривались перспективы региона. На заседании прозвучало выступление заместителя Грефа, где он сказал: в результате оценки экономического и политического состояния Калининградской области мы приходим к выводу, что, если в ближайшие 10 — 15 лет уровень благосостояния в Калининградской области не выровняются с уровнем благосостояния сопредельных территорий — Польши и Литвы, то может возникнуть угроза утраты этой территории Российской Федерацией. Они дали оценку по поручению главы государства.
- Сепаратизм?
- Но мы же не можем закрывать глаза на то, что на День России чуть ли не половина Калининградской области выезжает в Польшу закупать продукты. Это акт патриотизма, любви к родине? На день народного единства у нас люди не за столами сидят, где говорят о любви к России, они едут в страну НАТО, чтобы купить там качественные и более дешёвые продукты, лекарства, одежду и всё остальное, необходимое для жизни. Это показатель чего?
При этом часами стоят на границе! Это состояние мозгов, того, что в головах у людей творится. Это ответ на вопрос, где лучше жить: в Калининградской области или в Польше?
Можно произносить какие-то мантры о величии России, но прежде чем их произносить, скажите, почему у нас лекарства фальшивые и ещё в 4 раза дороже, чем в Польше? Почему у нас продукты плохого качества и дороже, чем в Польше? Почему, если ты патриот, ты едешь в страну НАТО, чтобы купить то, что должно продаваться у нас, в Калининградской области. У нас же импортозамещение, у нас всё замечательно и хорошо. Ответ простой: значит, не всё так хорошо в Калининградской области. Наоборот, всё очень нехорошо. Продолжать закрывать на это глаза — действовать против интересов России. Соглашаться с тем, что Калининградская область проваливается всё ниже. Неужели надо довести Калининградскую область до такого положения, когда те сто тысяч человек, которые выезжают в Польшу, туда уедут и не вернутся?!
Те, кто закрывает глаза и говорит, что на самом деле всё замечательно, это настоящие сепаратисты, настоящие враги России и Калининградской области.
- И, тем не менее, ты сохраняешь оптимизм? Где его источник? Откуда его взять?
- Источники моего оптимизма — экстремальные. Когда тебя убивают, и ты остаёшься живым, ты понимаешь, что жизнь прекрасна. И все проблемы... Нет, я в церковь не хожу. Я исхожу из того, что надо верить в себя, не падать духом. Мне говорят, что я неверующий, а озвучиваю практически библейские заповеди. Но это заповеди жизни.
Когда оказываешься в тюрьме, ты понимаешь, что человеку на самом деле много не надо. Понимаешь, что человек может многое. Тюрьма избавляет от лишнего. Вот погоня за какими-то вещами, какими-то деликатесами... В тюрьме ты питаешься простой пищей, и она очень вкусная. Ты начинаешь ценить маленькие радости. Во-первых, саму жизнь. Потому что в тюрьме её очень легко потерять. Там нет иллюзий, которыми ты живёшь на свободе. Жизнь может оборваться и в тюрьме, и на свободе буквально через 10 минут.
Тюрьма лишает иллюзий. Ты начинаешь ценить каждый день, каждый час своей жизни, даже когда сидишь в клетке, в каменном мешке, когда не видишь неба, травы зелёной, и ограничен в передвижениях. Тем не менее, она пробуждает любовь к жизни, понимаешь, какая ерунда все эти тряпки, шмотки, мебель, погоня за какими-то атрибутами, которые не нужны на самом деле, за всей мишурой, которая нас окружает. Если ты выходишь из реанимации на своих ногах, если ты выходишь на свободу из тюрьмы, то все остальные трудности решаемы.
Каждый человек в нашей стране де юре не свободен и де факто может в любой момент оказаться в тюрьме. Многие этого не понимают и думают, что их эта чаша минует. Дай бог, чтобы она их миновала. Но вокруг происходят процессы, когда людей хватают ни за что. Если на это смотреть, не реагируя... Я не призываю выходить на митинги или акции протеста, я призываю об этом всего лишь говорить. Не молчать! Говорить со своими близкими, друзьями, в этом кругу. Пока что это не запрещено законом. Обсуждать эти проблемы!
И вот эти разговоры, что меня политика не волнует, я лучше включу смехопанораму или «Камеди клаб», который тоже уже о политике начинает говорить, это - самообман. Политика касается каждого из нас. Если не политика, значит, тюрьма, значит, болезни и умирание, тебе не окажут помощь, потому что нет лекарств.
Сегодня молчание — это смерть. А слово — это жизнь. Я других вариантов не вижу.
Всё равно я верю в наше будущее. Пока мы живы, изменить можно многое. И даже печальные процессы, которые происходят в нашей стране, это произвол, это масштабное воровство, бесправие людей, это всё больно. Но я считаю, свет в конце тоннеля есть. Есть понимание, куда нам надо идти. Главное — что делать: не молчать!
Я начинал работать депутатом в 1996 году в горсовете Калининграда. Люди к тебе приходят с самыми разными проблемами. И твой долг — на заседании говорить об этим проблемах, вопреки регламенту, когда тебе пытаются заткнуть рот. Если ты не говоришь, то ты не депутат, хотя формально им числишься. Но не говорить нельзя было. И говорили даже такие люди, которые пресмыкались перед властью. Потому что на заседании горсовета мог присутствовать любой житель Калининграда.
Нас было два десятка депутатов, а за нами, за рядами ещё сидели 30 — 40 человек: активисты, пенсионеры, общественники, представители партий. Они не только слушали, как обсуждаются вопросы, а участвовали. Была такая возможность: я как депутат мог просить предоставить слово жителю моего округа, и он выступал! Сейчас этого не стало.
Мы возвращаемся к чему? Депутаты на заседании областной думы и горсовета тоже молчат. Они — соучастники тех противоправных, а иногда преступных действий исполнительной власти, правоохранительных органов в отношении граждан. Потому что они молчат и никак не реагируют на нарушения прав граждан. И граждане лишились доступа в органы власти.
А для кого тогда органы власти существуют? Очевидно, они представляют интересы самой власти, но не жителей области и города. В мэрию сейчас без пропуска не зайти. В горсовет, даже если ты зайдёшь в здание мэрии, ты придёшь на заседание горсовета, тебя не пустят! Телевизор — смотри заседание по телевизору! Это что такое? Кто здесь слуги, а кто здесь хозяева жизни? По Конституции слуги — это депутаты, а хозяева — жители. Но де факто другое. То же самое в областной думе. Теоретически вы ещё можете пройти в облдуму и даже присутствовать на заседании. Но вам никогда не дадут слово, не дадут возможности выступить. А депутаты молчат. Все молчащие депутаты это — люди, которые выступает против своих жителей, избирателей, против Калининградской области. Это для меня аксиома, для человека, который 21 год был депутатом и пять раз подряд избирался. Я всё-таки имею право говорить об этом авторитетно и профессионально. Я считаю, что депутат, который молчит, это предатель своих избирателей, жителей Калининградской области.
- Игорь, спасибо за беседу.
© ИА Русский Запад/аш