Под юбкой сцены: Марчелли показал "Дом Бернарды Альбы" калининградцам

Спустя три года после ухода Евгения Марчелли из калининградской драмы его постановку можно было вновь увидеть на этой сцене. Но только в один день и в качестве участника фестиваля лучших театральных работ "Современной классики" в рамках "Балтийских сезонов", как четырехкратного номинанта национальной театральной премии "Золотая маска - 2014".  Ажиотаж среди калининградских театралов был понятен, и билетов в кассе было не достать за три недели до показа. Спектакль Марчелли по пьесе испанского писателя Ф. Г. Лорки ждали с нетерпением.

Итак, все начинается с перевернутого пространства. Зритель попадает туда, где обычно ему  быть не следует, – на сцену, лицом в зал. Для сценического мира Марчелли такой прием не нов, но на этот раз задником театрального действа послужил зрительный зал: он открылся с другой стороны, пугающе огромным и пустым, обрамленным черной тенью кулис. Созданное чувство неловкости, неудобства у зрителей дополняется малым расстоянием до актеров – практически лицом к лицу, но без взаимодействия. С четким осознанием того, что мы,  очевидцы, здесь спрятаны в доме вдовы Альбы, чтобы подсмотреть и подслушать, напрягая слух  и придвигая неудобные стулья поближе. 

Как сквозь замочную скважину, режиссер показал жизнь заключенных в собственном доме молодых девушек, томящихся без мужчин. Табун женщин, танцующих под яростную музыку с движениями, напоминающими восточные единоборства, сразу отпугнул тех, кто не выносит женских истерик, и настроил на нужный лад тех, кто был готов окунуться в змеиное логово. 

Пять дочерей  Альбы вынуждены нести бесконечный траур по отцу. Мать не желает отступать от своих традиций и вынуждает девочек против природы о мужчинах только мечтать. Но когда старшей дочери от первого брака Бернарды выпадет возможность выйти замуж благодаря своему наследству, начинается борьба со звериной жестокостью. Девушки кидаются друг на друга, стараясь задушить, с остервенением дерут за волосы. Из дев в льняных платьях и белых аккуратных платках на голове они превращаются в уголовниц, готовых биться тяжелыми ботинками. 

Плавные и соблазнительные движения актрис вдруг сменяются грубыми широкими походками. Героини, совсем одичав, выпячивая подбородки, то ли бьют, то ли щупают друг друга, то ли орут, то ли экстатически вскрикивают. В борьбе за самца выигрывает самая младшая, она беременеет от жениха своей сестры, что в итоге заставляет ее покончить жизнь самоубийством.

На протяжении трех действий режиссер рассказывает об угнетенном женском начале, с каждым актом доказывая безвыходность девичьего положения. Показывая в первом действии стихийных фурий, постановщик, не давая зрителю перевести дух, распаляет жар женских чувств  во втором акте и держит его на паническом нерве до конца третьего действия. Страсти разбавляются натуралистическими мизансценами с мытьем полов, перекручиванием сырого мяса и лепкой пельменей. Зрители практически живут в доме вдовы Альбы, со всеми его запахами, пылью и каплями воды. 

Кровь приливает к вискам с приходом очередной смерти в дом. Красиво изобразив смерть маковым полем, закрывшим весь пустой зрительный зал, Марчелли заставил всех ахнуть. В свете сердца-прожектора, танцуя, висел труп молодой девушки, не успевшей стать матерью. И в финале - танец-бой, которым начинался спектакль. Жизнь продолжается. Мужчины с песнями пашут в поле и развлекаются, а женщины продолжают бороться и страдать.